Хидэо Такубо - Деревянная свадьба

Он вошел в спальню. Кэйко сидела на стульчике, так и не перевезенном на новую квартиру, и разговаривала по телефону. Видимо, она как раз переодевалась: у ног ее валялись розовое вечернее платье, пояс и домашняя одежда, которую она только что сняла, а сама Кэйко сидела, закинув ногу на ногу, в одной палевой комбинации.

– Это мама, – вполголоса сказала Кэйко, прикрыв трубку ладонью. – Говорит, чтобы я пораньше приехала, а то не успеем все подготовить. – И снова заговорила в трубку: – Да, с мальчиками из оркестра договорились. Им сказано прийти пораньше, но я еще раз проверю. Да, понятно…

Кэйко положила трубку и с недовольной усмешкой заметила:

– Вот всегда так: столько шуму насчет того, чтобы заранее все подготовить, а в конце концов никогда не успеваем. – Она снова набрала номер и стала разговаривать с мальчиками из оркестра.

Сегодня вечером родители устраивали ужин в честь годовщины их с Кэйко свадьбы. Собственно, сказать «родители» было бы не вполне точно: и замысел, и исполнение принадлежали исключительно теще. Подразумевалось, что папаша Нобутакэ торжественно отмечает пятилетие того дня, как он, зять, вошел в его дом в качестве наследника. По традиции пятилетний юбилей свадьбы называют «деревянным»; на этот раз в названии содержался еще и намек на семейное предприятие. Дело продолжается, как бы говорила семья. Правда, он хотел отметить эту годовщину тихо, вдвоем с Кэйко, но тут добавилось новоселье, и ничего не вышло. Он только попросил сделать все поскромнее, без особого размаха.

Однако, раз уж за дело взялась Ясуэ, сразу возникли и обширные планы, и необходимость пригласить множество гостей. Он пытался ее удержать, но куда там: и руководство местного союза лесоторговцев, и старые друзья-оптовики, и всевозможные добрые знакомые, притом все с женами, – набралось больше десятка семей. А тут еще Кэйко вошла во вкус и решила пригласить приятелей, составивших любительский оркестр, хотя и сама учится играть на фортепиано. Ну а мать обрадовалась: это гораздо лучше, чем магнитофон, будет весело.

– Ты тоже давай переодевайся скорей, – сказала ему Кэйко, закончив телефонный разговор и нагнувшись за поясом.

Опасаясь, что на месте переодеваться будет некогда, они приготовили все необходимое здесь. Торжество было неофициальное, без излишней парадности, поэтому можно было ограничиться модным пиджаком. Доставая костюм из шкафа, он загляделся на жену, которая, нагнувшись, занималась своим туалетом. Благодаря волнистым волосам до плеч, стройной фигурке и длинным ногам она казалась моложе своих двадцати восьми. Глаза у нее были как у отца, с довольно припухшими веками, нос не слишком благонравных очертаний, но лицо и все тело, в любую погоду как будто слегка загорелые, светились янтарным сиянием.

Этот цвет лица да изящное сложение и покорили его, когда на третий год после окончания университета он впервые увидел Кэйко на вечерних курсах английского языка. Они понравились друг другу, стали встречаться, и вскоре зашел разговор о женитьбе; но Кэйко была единственной дочерью, и родители собирались выдать ее замуж с таким расчетом, чтобы сделать зятя наследником дела. Он был третьим сыном в семье, так что родственные обязательства не запрещали ему выписаться из своего посемейного списка и войти в дом жены, но место в торговой компании сулило ему блестящие перспективы, и терять его было жаль. Он поехал на родину посоветоваться со стариком отцом. «Да ведь что ж, – пробурчал тот, – куриная голова лучше бычьего хвоста». И он решился.

Однако после женитьбы оказалось, что Кэйко весьма своенравна и к тому же избалована родителями. Поэтому и к мужу, и к близким друзьям она относилась с откровенной расчетливостью. Именно из-за Кэйко у них все еще не было ребенка: она не хотела полнеть. Но родители и в глаза, и за глаза обвиняли его. Иногда жена вдруг вызывала в нем острую злость. Все-таки ее характер любого мог вывести из себя. Но в то же время он только сильнее привязывался к ней, сам не понимая почему. Может быть, из-за того, что после замужества в ней проснулась необыкновенная чувственность. А может быть, потому, что она была так женственно капризна в домашних делах: подолгу бездельничает, но раз уж возьмется за дело, то все у нее выходит и умно, и ловко…

Когда Кэйко начала влезать в вечернее платье, за вырезом комбинации мелькнули маленькие груди; он протянул, руку и легонько ущипнул ее за сосок.

Кэйко подняла на него блестящие глаза, наморщила носик и засмеялась.