Евгений Антонов - Так дай мне напиться

Совокупность всех этих неизбежных и случайных встреч образовывало информационную сеть, воздействие которой Пропащий ощущал теперь постоянно и постепенно научился в нее включаться.

Внешне Капитан оказался несколько иным, чем представлял его себе Пропащий. Ему было около тридцати пяти лет и телосложения он был не то, что бы мальчишеского, но довольно компактного, хоть и крепкого. Из среды всех прочих людей его выделяло необычайное внешнее спокойствие и довольно редкое сочетание давно забытого благородства и простоты, выражавшееся как в манере говорить, так и держать себя. В разговоре он предпочитал больше слушать, чем говорить. Но особенно Пропащего поразили его глаза: в определенные моменты в глубине их чувствовалась бездна, но не пустая, а наполненная тем, что недоступно для понимания простых смертных, а значит и самого Капитана тоже.

Леннон с Пропащим наткнулись на него тут же, как только сели в поезд, идущий от солнца к городу трех направлений. Он сидел один в купе общего вагона, задумчиво смотрел в окно и пил чай из традиционного железнодорожного стакана с подстаканником.

«Здравствуйте, Капитан,» — Леннон снял с плеча сумку и уселся напротив него. Пропащий пристроился рядом.

Капитан взглянул на них. Глаза его повеселели.

«Здравствуй Леннон. Ты, я вижу, не один в этот раз. Здравствуйте.

Я рад, что ты меня нашел. Чаю хотите?»

«Можно».

Капитан поднялся и вышел, но вскоре вернулся, неся два таких же, как у него, стакана с крепким горячим чаем.

«Вовремя вы. Я как раз хотел остановиться где-нибудь. Как у тебя дела, Леннон? Я слышал, ты был на Севере.»

«Был. Даже подумывал там остаться».

«Ну и почему же не остался?»

«Вам ли об этом спрашивать, Капитан?»

«И то верно».

И они молча, даже несколько ритуально принялись за чай. Потом они продолжили беседу, говоря порой о чем-то, чего Пропащий не понимал. Почти до вечера он не проронил ни слова. Он боялся говорить, дабы не нарушить эту тонкую «игру в бисер», которую вели, общаясь между собой Капитан и Леннон.

«Я вижу, тебе не совсем хорошо,» — подметил Капитан, когда за окнами вагона в очередной раз за этот день, как показалось Пропащему, начало смеркаться. «Теряешь опору?»

«Да, Капитан».

«Мы можем пока двигаться вместе. Ты как на это смотришь?»

«Я как раз хотел попросить вас об этом».

«Переберемся на центральную ветку и двинемся к югу. Ты ведь хотел найти Художника?»

«Да».

«Вот и хорошо. Доберемся до тех краев, а там посмотрим».

Пропащему жутко хотелось узнать, что же такого имеет Капитан, чем невидимым он обладает, что бы чувствовать себя настолько спокойным и уверенным, несмотря на всю шаткость его социального положения и неустроенность существования. Однако он осмелился спросить об этом многим позже, когда, освоившись, он мог уже свободно общаться с Капитаном.

«Ты, наверное, первый, кто спрашивает меня об этом напрямую,» — ответил Капитан, немного помолчав, словно что-то обдумывая.

«Что же, я отвечу тебе. Я, действительно, имею нечто, что помогает мне быть тем, кто я есть. Видишь ли, мои возможности шире, чем у большинства остальных.

Однажды я прислонился спиной к стене того тесного коридора, по которому человечество, плотно скучившись, несется вперед, к своим эфемерным целям, не подозревая о том, что это лишь малая часть существующего вокруг них пространства и не помышляя об ином пути. Я не мог больше двигаться в общей массе. Я просто стоял и наблюдал за этим столпотворением. Вдруг я почувствовал, что холодная стена, разогретая теплом моего тела, начинает плавиться и, спустя некоторое время, я смог проникнуть туда, за эту стену, в область, для большинства остальных людей недоступную. Это было подобно путешествию по непроходимым джунглям. Я продвигался с трудом, шаг за шагом, и на каждом шагу что-то для себя открывая. Я смог недалеко уйти, но даже этого оказалось достаточно, что бы обрести то, чего нет у многих других.

Для меня отпала потребность бежать в общем людском потоке и вот, по мере того, как этот дар меня переполняет, я начинаю делиться им с толкающейся и суетящейся людской толпой, стараясь привнести в их обыденную жизнь еще что-нибудь светлое и хорошее, чего многим из них так не хватает.

По всей вероятности, такие „монстры“, как Пушкин, Толстой, Достоевский смогли углубиться в эту область гораздо дальше. Кому что дано. Я безумно счастлив, что имею хотя бы это.

Ты знаешь, иногда мне кажется, что, будучи в постоянном движении, я встречаю то там, то здесь своих персонажей».