Джеймс Данливи - Волшебная сказка Нью-Йорка

Корнелиус Кристиан пережидает жару в прохладной квартире Фанни. Городские убийцы установили новый рекорд. Самое ходкое орудие — нож. Произведено также несколько изнасилований на крышах. Швейцар Келли, доставивший нам из гастронома груду деликатесов, сказал, просто диву даешься, до чего еще дойдет это столетие.

От слова женись в мозгу у меня закрылись все створки. Сверху вниз смотрю Фанни в лицо. Просит меня войти с ней в мир богатеев и проводить ее до могилы. В девчачьем возрасте на зубах у нее красовались проволочные скрепы, а на коленках болячки. Никогда не купалась в озерах, но любила плавать в океане.

Еще один день неявки на работу и утомительных кувырканий с Фанни, ознаменованный после полудня тропическим ураганом. Ветер с налету ударил по улице. Прямо за нашим окном, как аэроплан, пролетел по воздуху ресторанный навес. Во всех меню в эти дни говорится, что яйца вам могут приготовить по вашему вкусу. Хотите, поджарят на тротуаре. Хотите, спрыснут дождем.

Полотнищами рушится с неба вода. Затопляя улицу. Пожарники откачивают подвалы. Водостоки бурлят, принимая окурки, собачье дерьмо, пустые пачки от сигарет. И над городом разносится умоляющий голос. Человека с глазами, полными слез. Когда буря затихнет, поезжай в деловой район и купи себе серый костюм в полоску. Еду подземкой на Уолл-стрит, взглянуть, что творится на бирже. Мать честная, какие они тут все занятые, даже пиджаки не успели надеть. Видел брокера, наблюдавшего за легким столкновением двух такси. Брокер воззвал к мужественным инстинктам водителей. Вылезайте наружу и накостыляйте друг другу. Я буду вашим рефери.

Сквозной скоростной линией Кристиан снова едет на север. Воздух в поезде, как в парной. Мужчина сидит, с улыбкой уставясь на женщину. Потом кто-то блюет на пол. На следующей остановке за открывшимися дверьми обнаруживается чернокожий джентльмен, потрясающий чудовищным членом и произносящий, а вот кому пососать. Малый в очечках и с кейсом, ахнув, спрашивает, не повредит ли это здоровью. А сидящий с ним рядом старик, взглянув на него, отвечает, не спрашивайте меня ни о чем, я в этом не разбираюсь.

Спасаюсь бегством от новых нападок грозы. Какой-то одетый в синий костюм несчастный сукин сын, не иначе как из Мичигана, пытаясь добраться до суши, перебегает улицу, прыгает и влетает в отрытую экскаватором у обочины яму, а там воды по колено. Увидевший это таксист гогочет, откинув голову, и впарывается в автобус.

Дверные проемы забиты людьми. Женщина жалуется другой, за весь вечер ничего волнующего не случилось. А я вот разволновал Фанни до того, что она и про закладные забыла. Еще одна проверка деятельности Вайна, сказала она, позволила установить, что он нанимает на работу девиц, марширующих на парадах. И высказала предположение, что когда они выползают из его квартиры, им и до одного из его лимузинов дотащиться бывает трудненько. При каковом замечании. Руки у меня зачесались от желания отвесить ей плюху.

Пересекаю забитый людьми вестибюль. Все как один в галошах. Спасаются здесь от дождя. Следы ног, брызги, подтеки и вывернутые ветром зонты. Поднимаюсь на лифте. Снимаю мой серый костюм в полоску. Переодеваюсь для ринга. Иду туда, где на белых матах, за красными канатами все делается по-честному, по справедливости. Включая и переломы челюсти. О'Рурк сидит в драном халате, положив на стол скрещенные ноги с развернутой на коленях газетой.

— Ба, ты подумай, Корнелиус.

— Привет.

— Неделю тебя не видал, чемпион, если не две. Чем занимался.

— Словотворчеством.

— Хорошее дело. За деньги.

— За деньги.

— Дело хорошее.

Кристиан натягивает черные кожаные рукавицы. Неторопливо приближается к груше, висящей на маленьком крюке, заделанном в шаровую опору. Бьет по ней и, пританцовывая, отступает. О'Рурк поворачивает кудлатую голову, смотрит через плечо.

— Слушай, Корнелиус, как ты считаешь, мы живем в свободной стране.

— А как же.

— Я вчера ночью разговорился с женой. Знаешь, как это бывает, заснуть не удается, ну и ввязываешься в какой-нибудь спор. Ты не будешь против, если я задам тебе вопрос, только очень личный. И пообещай, что не станешь смеяться, даже если он тебя насмешит.

— Не стану.

— Как по-твоему, может женщина забеременеть, сидя в ванне. Ты понимаешь. В которой кто-то купался раньше. Только подумай как следует. Я не требую ответа сию минуту, хотя и сказал жене, что такого не может быть. Невозможно, говорю, и все тут. Вопрос тонкий, тут есть над чем помозговать, так что не торопись. А скажи мне, Корнелиус, у тебя сейчас женщина есть. А то ты мне кажешься каким-то заброшенным.