Борис Екимов - Предполагаем жить

Господин Михеев… Герр Михеев. А Кулыгин? Тот самому "Каргиллу", мировому лидеру, нос утер. Немцы готовы все его масло забирать. Вот это уже се рьезно. Это – не магазинчики хлебные да пивной заводик.

По лицу матери проскользнула легкая тень обиды, и старший сын это заметил. Он встал, поднял бокал и сказал серьезно:

– Маме нашей большое спасибо за то, что она нас выкормила и вырас тила. И не как-нибудь, а очень достойно. Вот они – мы. – Движением руки он поднял младшего брата, и они встали рядом: молодые, красивые и оде ты – под стать: хорошие летние пиджаки, рубашки, галстуки, чистые лица.

– Спасибо, мама, – искренне сказал Алексей. – За то, что в нелегкое время ты не опустила руки, а теперь мы – не кто-нибудь, а Хабаровы.

Спа сибо тебе! – Он пригубил вина. – Но обещаю, что век на твоей шее сидеть не буду. Ты мне лишь старт даешь, а дальше я сам пойду, до победы. Тем бо лее, что мы начинаем новый этап, – произнес он многозначительно. – Спа сибо, что и здесь поддержала. Пусть поможет нам Бог. И Феликс. Но глав ная опора – ты, мамочка. А уж когда мы победим! Нас не догонят. Верь мне.

– Я это знаю, милый… – растроганно проговорила мать. – Я верю в тебя.

Раздвинув портьеру, появились официанты. Они ловко убрали опустевшие тарелки, привезли и объявили новое блюдо: "Креветки…" Пахучий сладкий аромат, терпкая пряность заполнили невеликую комнату, и разговоры на время стихли, уступив место страстям иным: нежному розовому мясу, острой подливе…

Сыновья ели со вкусом, по-молодому, и мать, радуясь, глядела на них.

– Да-а…- наконец откинулся на стуле старший брат. – Это жизнь. Это я люблю. Покейфовать… – Расслабившись душой и телом, он иные речи повел: – В Плюшкиных идеях, конечно, есть свои сладкие резоны. Вот так вот… С хорошими людьми. Да еще где-нибудь… Канны или

Беверли-Хилз, на берегу океана ли, моря… – томно ворковал он. – А еще лучше – на яхте, на палубе вкушать омара ли, лобстера… А вокруг – море, волны, островок собственный какой-нибудь, пальмы…

Поплавал, понырял… На сахарном песочке погрелся. Какое-нибудь бунгало… Райские птицы по ют… – с улыбкой говорил он и закончил жестко: – Все это будет. Но сначала надо работать. И заработать. А уж потом отдыхать или просто жить по-человечески.

– Дом на Рублевке, вилла и яхта на Лазурном берегу, "бентли" и "ма зератти" в гараже, "челлинджер" на личном аэродромчике…

Достаточный набор? – посмеивался Илья.

– Для начала пойдет, – согласился брат.

– А давай съездим на нашу старую дачу, – загораясь, предложил Илья.

– Мы давно там не были. Поживем… Помнишь, как мы в детстве хорошо там жили?

– Илюшка… – остужая пыл брата, сказал Алексей. – У нас нет вре мени ездить на старые дачи и заниматься там сентиментальными воспоми наниями. Все дни расписаны, где и когда я должен быть. Через полгода начнет поступать оборудование. Сразу монтаж – и поехали. Кредит очень серьезный. Немцы ошибок нам не простят. А главное… – поглядел он на мать. – Осень – рядом.

– Но, милый… Может быть… – мягко вмешалась мать. – Я заменю тебя или… На день-другой ничего страшного.

– Нет, мамочка, – твердо сказал Алексей. – У нас и так впереди два зайца. И оба – не ждут. Теплыми воспоминаниями о детстве будем заниматься не сейчас, а потом, в старости. В следующем июле по графику уже должна пойти готовая продукция. По контрактам. Иначе зачем я мотаюсь в эту Германию. Поедем со мной, – предложил он брату. – Это будет совсем не лишним. Пора, мой брат, пора… Пока нас краснодарцы не обогнали. Детское питание – это не пиво. Пока еще можно развернуться. А потом пусть попробуют нас догнать! – задиристо произнес он. – Фора есть фора. Вот так, Илюшка. А ты мне – про старые дачи. Поедешь со мной? Поглядишь, как мы творим сегодняшнюю историю, – с задором произнес он. – И никаких утопий. Только жизнь.

– Ему пока лучше не ездить, – сказала мать.

– Ну что ж, тогда возьму с собой Маришу. Полезное с приятным. Ты, мамочка, надеюсь, не возражаешь?

– Твое дело, – пожала плечами мать, а потом спросила: – Почему

Мариша? Кажется, Юля? Или память мне изменяет?

– У тебя великолепная память, мамочка! Я вот эту Юлю давно забыл.

После нее была Ксения, но она оказалась слишком умной. Маришка – прелесть, простушка. Как раз для меня!

– Прекрасно! – порадовалась мать. – Может быть, от нее мне внука ждать, готовиться в бабки? Я не обижусь, ей-богу. Подарил бы мне како го-нибудь малюсенького.

– Нет, нет, мамочка. О женитьбе и детях думать рано. Вот когда…