Борис Екимов - Предполагаем жить

Калинина Маша, обращаюсь к вам. Мне нужна сложная операция на глазах, иначе я ослепну. За операцию нужно заплатить 12 тысяч. А у нас с мамой таких денег нет. Я окончила 3 класса с одной 4, а остальные 5. Я люблю петь. Я вас всех люблю и надеюсь на помощь!

Мой адрес… Лицевой счет мамы… Поволжский банк СБ РФ…"

Ветер памяти порывами, полегоньку приносил давнее. И все об отце.

Обрывки разговоров, рассказов, какие-то давно прошедшие дни, часы, которые будто забылись, а теперь вдруг вспомнились, из-за забытья выплывая. Для людей, далеких от семьи Хабаровых, внезапный отъезд главы семьи куда-то на Север был объясним. Наступили в стране времена тяжкие для многих и многих. Останавливались заводы, фабрики.

Учителям да врачам платили за работу копейки, а иногда и вовсе не платили долгие месяцы. Живи как хочешь. Токарь ты или врач, даже доктор наук, профессор – золотая голова и руки. Вот и Хабаров не мог свою семью прокормить. Уехал на Север, на заработки, лечить нефтяников, у которых деньги.

Так оно и было. Уехал на Север. Но прежде было другое.

Клиника "Чистые глаза", профессор Хабаров. Но она продержалась недолго. Тогда начали появляться частные клиники. Зубы лечить -

"Лазурь". Она и сейчас жива, процветает. Дорогая клиника. Но хорошая.

А вот "Чистые глаза", клиника доктора Хабарова, продержалась недолго. Создавалась она на деньги матери, которая уже в те времена начала неплохо зарабатывать. Она эту клинику придумала и создала, чтобы муж не маялся неприкаянным, впрочем, надеясь пусть не на великий, но все же доход. Есть могучая Микрохирургия Федорова, пусть будет и не великая "хабаровская". В своем городе его знают.

Но все вышло не так. Расходы оказались немалыми. Доходов – никаких.

– Какие у них деньги? – раз за разом оправдывался отец. – Учитель ница. Она же на тетрадках слепнет.

– Мальчонка без отца…- объяснял он.

– Молодой парень, без работы, завод закрылся, обещают ему… А упу стишь – все, конец, лишь в артель слепых.

– Девочка. Мать – воспитательница детского сада. Слепнет…

Слух о "хабаровской" клинике по городу и области разлетелся мигом.

Очереди на прием. Но в основном все без денег. В конце концов клинику закрыли.

– Нищих у нас, – сказала мать, – вся Россия. Всем не поможешь. Я не хочу, чтобы мои дети просили кусок хлеба, и я не допущу этого. Для них я сумею заработать. А для всех не смогу. Пойми, – толковала она мужу, – у нас сейчас та же самая Индия.

Про Индию она помянула не зря. Когда-то прежде доктору Хабарову очень повезло. Его отправили работать в Индию, на год. По тем временам это была удача великая. Обычно из таких командировок возвращались с легковой машиной, не говоря про заграничные тряпки, магнитофоны-кассетники и прочее.

Но доктор Хабаров вернулся из Индии уже через месяц, и с пустыми руками. Даже без чемодана, с каким уезжал.

– Ну, не могу я так…- говорил он. – Нищета вокруг. Спят прямо на тротуарах. На помойках копаются. Детишки… Тянут ручонки… Глазищи большие… В них такая боль. Девочки… Боже мой… Как можно такое вы держать?

Он не выдержал. Раздал все, что было у него: деньги, одежду, белье, даже чемодан отдал – и вернулся домой.

Это было давно. Но помнилось. Потому и сказано было:

– У нас теперь как в Индии. Со всех сторон нищета. Можно все раз дать, вплоть до белья. А что дальше?

Клиника "Чистые глаза" закрылась. В семье начались нелады. В свой институт отец уже не вернулся, а уехал на Север, недолго там проработал, оттуда и привезли его в цинковом гробу. Пять лет назад…

В комнате было тихо, покойно, за окном светил летний день, радуя зеленью деревьев, синевой реки, с белыми песчаными островами да косами, всем немереным земным окоемом и вовсе неохватным небом с высокими, снежной белью сияющими облаками-громадами. Гляди и гляди.

Смотри и радуйся свету и миру, пока длится твой век недолгий.

Думалось об отце. Вспоминался он: высокий, плечистый, большие руки.

В студенчестве занимался гандболом – ручным мячом. Ладони и пальцы большие, но осторожные, чуткие. Врачевал глаза, носил на руках сыновей, играл с ними в мяч в тенистых аллеях возле дома, бегал по утрам к реке, купался. А потом ушел, и уже забывается, нет его.

Осталась лишь полка книг. Скорее не умом, а каким-то наитьем Илья, еще раз взглянув на газетный снимок черноволосой косенькой девочки в очках, потянулся к телефонной трубке и стал набирать номер, указанный в призыве о помощи, ни на что не надеясь, ведь это было давно, листок пожелтел, и неизвестно еще…