Валерий Попов - Горящий рукав

Вскоре в шикарном председательском кабинете писательского дома произошла передача полномочий. Взволнованный Арро, с благословения своего совета, поздравил Чулаки с новой ответственной должностью.

Чулаки казался гораздо менее взволнованным, чем Арро, и произнес лишь самые необходимые слова, причем без всякого выражения, после чего умолк, не ощущая при этом никакого дискомфорта. Члены совета ждали от этого акта значительно большего и озадаченно переглядывались: "Все? А как же?.." А вот так! Новый начальник их явно больше не задерживал, более того – казалось, забыл о них! Арро все-таки задержался, не веря в происходящее… ну не может так быть!

Все-таки он отдал должность, которая так много значила для него – и для всего Союза писателей! Сколько бурных собраний, сколько интриг и вражды – и совсем новую удалось создать жизнь… надо же что-то сказать друг другу душевное? Чулаки явно не склонен был к излияниям

– он сидел молча и невозмутимо.

– Слушай, Миша… можно мне позвонить? – произнес единственное, что пришло в голову, Арро, стоя в кабинете, который еще четверть часа назад был его.

Чулаки не ответил и не кивнул, вовсе не среагировал, словно в комнате он был один. Арро вышел в отчаянии и как нормальный человек сильно тогда напился, столкнувшись с одной из неразрешимых загадок: кому же он отдал власть?

Примерно так же обошелся Чулаки и с остальными. С времен борьбы с силами реакции осталась привычка к бурному общению, кабинет при Арро гудел. Теперь – некоторые еще залетали по привычке туда, бурно

"взрывались", но, встретив отрешенный взгляд нового хозяина, осекались. В конце концов кто-то, не выдержав, сказал, что за время перестройки и борьбы они привыкли тут к коллегиальному принятию решений – собирается ли Чулаки продолжать в этом духе? "Нет", – после долгой паузы последовал глухой ответ, без каких-либо разъяснений и эмоций. Кончилась прежняя вольница, эпоха бури и натиска, началось… что?

Я, например, не получил никаких разъяснений по поводу своего пребывания в совете. Не получил – значит, отдыхай?! Но так было и со всеми, кого я спрашивал. "Молчит!" Но, видимо, правит? Какие-то процессы, несомненно, проходили в сознании Чулаки, но нам об этом знать было не дано. А ведь выдвигали его на этот пост именно благодаря репутации абсолютного демократа, никакие побочные мотивы не искажали его образ. Да и что могло исказить? Никаких побочных моментов. Да откуда было и взяться им?

Самое главное, что на расстоянии Чулаки таким и являлся, был знаменит в городе именно своей непримиримостью ко всему прежнему… хотя именно в том прежнем и был пик его литературной известности… но все это аргументы для колеблющихся, а Чулаки никогда не колебался и был поэтому одной из самых значимых в городе политических фигур.

"Большое видится на расстоянии". Помню его на расстоянии, на трибуне политического диспута, которые происходили тогда повсюду и где

Чулаки буквально царил над взволнованным залом. Его манера говорить холодно и безжизненно воспринималась здесь как вынужденная необходимость, бесстрашное и презрительное отношение к врагу, который иного и не заслуживает. Настроение тогда у всех было таким, и Чулаки демонстрировал его с трибун, и это было как раз то, что тогда было востребовано – популярность его была невероятна. Он это мог. Например, я не представляю себя разговаривающим с человеком столь презрительно и высокомерно – уж не знаю, что тот должен для этого совершить. Не могу! Чулаки для "правильного тона" было достаточно лишь политической окраски противника. Уже враг! Поэтому

Чулаки политик. А я – нет. На том диспуте, помнится, врагом был один из прежних руководителей города Большаков, чья обаятельная, дружелюбная манера общения воспринималась всеми как слабость. (Ага, боятся!) И хотя Большаков тогда набрал чуть больше голосов из зала, все равно у всех нас осталось впечатление, что Чулаки обвинял, а

Большаков оправдывался. Наша берет! Вблизи же мерещится совсем другое. И, видимо, это закономерно. Не часто, но я оказывался вдруг близко с яркими политиками, например с Собчаком. До этого я любовался им в телевизоре, а тут растерялся и понял, что образ ближний абсолютно не важен для них, главное, как они смотрятся на трибуне. Есть тут даже что-то взаимоисключающее: кто тратит силы на общение вблизи, не соберет их для публичного выступления. Поэтому не смотрите на политиков вблизи – они не для того существуют!