Валерий Попов - Комар живет, пока поет

– и зал реагировал порой. Все же весь мой текст он не выкинул, и это сказалось. В конце даже похлопали – но на сцену почему-то не вызвали меня. Актеры, похоже, и не знали, что я тут. Сурово! А я-то в сладком бреду представлял себе пьянку с актерами, ласки перезрелой премьерши… Жди! Главную женскую роль, как я отметил, мужик исполнял!

Маргарита Феликсовна уже рядом юлила.

– Попробуем к Николаю Альбертычу зайти?

– А что – это так сложно?

Мучения, видать, еще не кончились мои.

– Нет. Просто – он против был вашего приезда.

Ну прямо все тут полно тихой ласки!

– Зайдем.

Если кто-то думает, что меня можно извести, тот глубоко ошибается.

Мастер сидел перед телевизором ко мне спиной и так и не повернулся.

– Николай Альбертыч! – моя фея робко произнесла.

Мастер не повернулся. В глаза Джорджу Бушу в телевизоре глядел.

– Автор… – пролепетала фея.

– А, – не оборачиваясь, протянул мне руку через плечо.

– Простите, – жадно ладонь его ухватил и, бережно потянув на себя, вместе со стулом уложил его на мягкий ковер. – Извините!

Бесшумно вышел. Он, что интересно, так и лежал, не шелохнувшись.

Зато Маргарита Феликсовна оживилась – впервые в ней зажегся какой-то огонь! Как девочка, выскочила вслед за мной, кудри растрепались ее, глаза сверкали.

– Что вы себе позволяете?!

Я молча уходил.

– Как я вас понимаю! – уже на улице воскликнула она. – Знаете, моя мать тяжело болела. Куда ж я могла уйти? Вот, впервые иду по улице… раньше только бегом!

– А что… было с ней?

– Возраст. Девяносто четыре!

– Сколько и мне!.. В смысле – отцу моему. И… уже все?

Кивнула.

– А он… еще ходит у вас?

– Да фактически нет.

– У нее тоже с этого начиналось… Памперсы?

– Да пока еще нет.

– Как же вы обходитесь?

– Да никак, пока что… придется купить.

– Берите английские.

– Хорошо.

Много батя застал: дореволюционные пеленки – и памперсы, двадцать первый век!

– Дальше очень быстро пойдет, – проговорила она.

– Что?

– Все. Дальше все очень быстро… начнет отказывать.

– Как?

– Увидите! Могу вас до аптеки довести.

А я еще волновался, что приехал зря!

– А вы… одна со всем справлялись?

– Да.

Зашли. Отоварились… Родным человеком оказалась! Купил две упаковки памперсов, громко шуршащих… Этот Попов везде найдет что урвать!

– До автобуса еще долго… могу вас по монастырю провести. Когда-то я там экскурсоводом работала.

Длинная многоарочная звонница. Могучий храм.

– А это что?

– Это театр у нас под открытым небом… Николай Альбертыч тут

“Годунова” ставил… Вообще, постановки под открытым небом удаются ему…

Река уже гасла. Тянуло прохладой.

– Его даже пригласили в Казань, на праздник тысячелетия… помогаю сценарий писать ему.

– Казань?! А я там родился! А батя – работал там! Сорта свои вывел.

На какой-то там доске высечен, говорят…

– Я Николаю Альбертычу скажу. Нам нужны персонажи… А то он предложил им Ивана Грозного, а они говорят: “Нет”.

– Батя вполне Ивана Грозного заменит… он Татарию от голода спас!

Было бы здорово его привезти!

Памперсы громко шуршали. Убрать их некуда было. Но не в этом беда.

Один мужик, скажем, телевизор вез. Но не в этом дело! Главное, что билетов не было, ни на один автобус! Они тут уже полные шли – из

Пскова, Пушкинских Гор. Касса даже не открывалась. Наконец я вышел прямо к автобусу, деньги протянул. В результате я делил кресло с огромным омоновцем, тот наваливался на меня дикой тяжестью… Только памперсы и спасали – между нами догадался их воткнуть.

…В Питере, что удивительно, сияли огни, люди вовсю еще гуляли. После темного автобуса было странно… Видно, дню этому не суждено еще кончиться.

Подтвердилось. Промчась через город, на Финдляндском я пересел на

Комарово. Моя спешка мне что-то не нравилась. Снова за окнами шла тьма, озаряемая вспышками, поначалу беззвучными. И снова – немая вспышка на все небо за черным забором елей. Мы стояли на станции

Белоостров, когда послышался быстро нарастаюший шорох. У фонаря замелькали капли. Еще и промокну! Полный набор!.. Нет, еще не полный. Еще не знаю, что дома ждет. Не сомневаюсь, что оба члена моей семьи, освободившись от гнета моего, выступили по полной программе. Пожара пока не видать – так еще и далековато! Но пожар – примитив! Они на гораздо большее способны. Вот эта гигантская гроза

– не их ли работа?

В быстро бегущих извилистых струйках на стекле разыгрались цветные огни ресторана “Шаляпин”. Репино. Следующее – Комарово. Выходить.