Наталья Смирнова - Диспетчер

И все-таки Кирилл решил это напечатать. Пусть, думал певец. Он не может смириться с тем, что любой убирается восвояси вместе со своим отрезком сантиметровой ленты, и потому предан легендам былых времен.

Никто не хочет видеть, как сметается жизнь, даже на чужом примере.

Отличный художник погибает в расцвете лет, а прелестная женщина любит картины покойника. Он сам готов вернуть семью, не заметив прошедших десяти лет, и если бы не Саша, сделал бы это. Грубо говоря, мир неизменен.

Когда певец подъезжал к дому, зазвонил мобильник.

– Ты прочитал бондаренковские записки? – спросил Сашин голос. – Ну, в той папке? Нет еще? Прочти!

Добравшись до дивана, он поставил на столик чашку с чаем и раскрыл папку. “Мои картинки” называлась рукопись, а снизу шла надпись помельче: “Записки коллекционера”. Он принялся читать.

…В марте 199… года на улице Суворова, 31, состоялась выставка неформальных художников. Событие было из ряда вон выходящее. Залы были заполнены работами неофициальных художников, выставлялись все, кому не лень. Жук да жаба. Помесь гонора с ущербностью. Короче, дрянь редкостная. И на этом фоне – картина Миши Захарова “Удвоение

Мадонны”. Мы были поражены. Мне до сих пор не удается купить эту картину.

Следующая выставка размещалась на Жукова, 11, в здании бывшей станции вольных почт. Она просуществовала больше года. Руководил ею замечательный художник и детдомовец Витя Сирота. Все художники, не нашедшие официального признания, приносили Вите свои работы. На этой выставке собирались все поэты, художники. Это был глоток свободы.

Жители города очень любили выставку. Мне удалось купить несколько работ Захарова. Там же я впервые увидел картины Алексея Ганшина

“Азия” и “Диспетчер”. За “Диспетчера” была назначена цена в тысячу рублей. В то время я вообще не знал, что в природе существуют такие деньги. Как оказалось позднее, автор тоже не знал, и никакой разницы

– тысяча или десять тысяч – для него не было. Тем не менее я решил эту картину купить. Насобирал денег, пришел к Сироте, и он, потупив глаза, скорбно мне сообщил, что картину уже купили. “Ты делаешь мне больно”, – сказал я Вите. “Конечно”, – радостно согласился он.

У Вити была замечательная картинка “Бабушкино кресло”. В глубоком старом кресле дремлет величественная старуха, а сбоку тихонечко на цыпочках подкрался ее маленький рыжий внучек. Я эту картинку видел на фотографиях, она мне очень нравилась. Я знал, что она находится в частной коллекции, и это немало меня удручало. Однажды на выставке

Витя выпил водки и перевозбудился. “Что я могу подарить тебе?” – кричал он. И тут я увидел на стене эту картинку. “Витя!” – сказал я, холодея от собственной беспардонности. Витя сказал: “Все, она твоя!”

Перевернув картинку, я увидел надпись: “Вадику и Татьяне от

Виктора”. “Как же так, Витя?” – “А вот так”, – ответил он и приписал фломастером: “А также Михаилу”. Как выяснилось потом, Витя выпросил эту картинку у хозяев на выставку под честное слово на три дня. Был скандал. Картинка осталась у меня.

…Я уже говорил, что в свое время на меня очень сильное впечатление произвел один из лидеров местного андеграунда Миша Захаров, трагически погибший в 1982 году. Как все большие художники, он был плодовит (в том числе у него было много детей).

Помню, как ко мне попала первая работа Миши “Оранжевый мальчик”. Мой друг, известный журналист и поэт Коля Климов, в те годы сильно выпивал. Скажем даже, ужасно пил. А так как у него дома постоянно крутились какие-то приблудные поэты и художники, все стены квартиры были увешаны картинками. На почетном месте висела работа Захарова

“Оранжевый мальчик”. Однажды я встретил Климова и замечательного графика Серегу Бирюкова в антикварном магазине на углу улиц Маркса и

Белинского. Им хотелось выпить. Они с печальным видом повели меня домой к Климову и разрешили выбрать картинки. Я выбрал работу Вити

Сироты, которую он подарил Свете, жене Климова, картину Миши

Захарова, а в нагрузку мне достались клопы и полотно музыканта Коха.

Получив деньги, они продолжили выпивать, а я помчался прятать картинки. Вечером вернулась Света. Бирюкову повезло, он спал. Климов пришел ко мне утром печальный и трезвый. Свету мы все вместе задабривали полгода, дарили всякие подарки. Коха мы ей вернули, на остальное она махнула рукой. Климов бросил пить и не пьет уже больше десяти лет. Все довольны.

Работы Захарова, и живопись, и графика, продолжают стекаться ко мне со всей страны. Сегодня в собрании достаточно полно отражено его творчество. Однако каких это стоило трудов! Мы с Витей Сиротой знали, что в ДК металлургов хранилось около двухсот Мишиных работ.