Александр Титов - Молчание отца

Митя видит Асмик на фоне дальнего поля, в смуглости ее лица тайна, блеск глаз ярче серебристых облаков, в которых медленно скрывается солнце, в ней красота ее далекого народа. Белый бант в темных волосах на фоне зарослей лозин.

Профессор как-то сказал, что люди в наше время находят друга не по национальному признаку, а по признаку любви. Если бы это было действительно так и если бы Асмик смогла полюбить Митю так же, как он ее любит!

Может, в этой разделенности и заключается трагедия наций?

А еще Профессор говорил, что интернационализм – это нечаянность ощущения своей родины в объединении со всеми душами мира: “Вот я в молодости был по путевке в Болгарии – меня все там очень любили!

Таким человеком, как тогда в Болгарии, я уже больше себя никогда не почувствую! А хочется почувствовать!”

Из лога донесся гнусавый голос Джона, гнавшего коров. Щелчки как из ружья. Животных дурачок не бил, но торопил, они брели к загону, чтобы скорей отдоиться. Не доходя до места, остановились, сбившись в кучу. Мать велела выключить музыку – коровы боятся!

На фоне ослепительно-белого халата смуглое лицо Асмик плавало как бы совсем отдельно и улыбалось внутрь себя. У Мити было такое ощущение, что девушке безразличен не только результат конкурса, но и сам его процесс. Она сторонилась людей, особенно местных. Однако ее волновали чужие взгляды. Митя видел, что Асмик замечает, когда он на нее смотрит, оборачиваясь смуглым и в то же время ярким лицом.

Девушка-инопланетянка из фантастического фильма!

Показался старший пастух. Сапрон по привычке матерился, не обращая ни на кого внимания. Марфа Акиндеевна урезонила его: что ты, черт старый матюками содишь, аль тебе молодых женщин и детей не стыдна?

Сапрон огляделся: у вас тут мероприятия, что ли?

Доярки выбирали коров, доставшихся по жребию. Женские голоса подманивали Жданок, Ромашек, Мышанок. Чмокали доильные установки, плескалось в алюминиевых подойниках молоко. Комиссия, состоящая из зоотехников, придирчиво следила за конкурсантками, специалисты что-то отмечали в блокнотах.

– Вылазь из грязи, идол! – шумела Марфа Акиндеевна на Джона, забредшего в лужу, кнут, волочащийся в грязи, напоминал водяную змею. Пожилая доярка выпивши, нос ее добродушно краснеет. Нормальная тетка, а пьяная – дурная. Или животное прибьет, или человека.

Идиот брел по колено в грязи, хлобыстая голенищами сапог, купленных за счет колхоза, таращился на белые халаты:

– Си-лявь-но-ва-ния! – радостно выговаривал полудетский, временами хриплый голос. – Ам-ам Дзону дадуть, халесей цамагони нальють.

– Будет тебе и “ам-ам” и “цамагоня”, – проворчала Марфа Акиндеевна, машинально облизнулась, прикрыв глаза пухлыми веками. Она в соревнованиях не участвовала, у нее была другая работа – додаивать коров. А тоже, говорят, была “знатной” дояркой, у нее медали в сундуке хранятся.

Асмик заняла не первое, а второе место. “Одни лишь вторые места в этом году!.. – невольно подумалось Мите. – Когда же будет первое!”

Победительницам вручили премии в конвертах, повязали алые ленты с золотыми буквами. Отзвучали поздравления, вся компания уселась на чистой поляне, на расстеленном брезенте. Выложили принесенные из дома овощи, сало, теплые котлеты, купленный в автолавке хлеб.

Джон, пристроенный подобревшей Марфой на уголке, жадно ел все подряд, сопел, втягивая воздух широкими звериными ноздрями, мычал, то и дело протягивая грязную ладонь. Сапрон шлепал его по руке: я вот тебе выпью! Нам еще до ночи скотину гонять. Но дурачок ухитрялся схватить рюмку и мгновенно, с хлюпом, опустошал ее.

Митя с огорчением заметил, что мать тоже выпила две стопки. Ее задумчивое красивое лицо из розового сделалось красным. Мите хотелось крикнуть через весь брезент, уставленный снедью: не пей больше, станешь как Марфа…

Завечерело, последняя бутылка по кругу прошла. Старший пастух, прикрывая дремотно веки, опомнился, выхватил из рук Джона стопку, проглотил остаток, сморщился, закрыл ладонью глаза. Звучали над поляной оживленные голоса. Мать встала поодаль от принаряженных женщин, смотрела в поле, где работали комбайны: гудело уже не четыре мотора, а всего лишь два. Вот и еще один заглох.

Кто-то высказал обычное в таких случаях желание – поплясать, частушек попеть. Но где взять гармониста?.. Как где? Разве не слыхали, что объявился у нас тут паренек?

Зоотехник Джамал съездил на мотоцикле в деревню, привез в коляске