Глеб Шульпяков - Книга Синана

Он придвинулся, стал шевелить губами.

Я незаметно переложил бутылку в правую руку. Удар оказался несильным, на согнутом локте. Он втянул голову в плечи, как будто поежился. Кожа съехала на лоб, и мне показалось, что он поморщился. Не нравится? Покачнулся, отшатнулся. Губы шамкали, но изо рта доносился клекот, шипение. Пластинка кончилась, но диск все крутится.

Надо выключить.

И я ударил еще раз.

Бутылка разбилась, шипучка ухнула ему на рубашку. Жаба рыгнул и привалился к стене. Медленно сполз на землю, завалился на бок.

Рот перестал двигаться, взгляд остановился.

Лицо заплаканное.

Смешиваясь с кровью, по земле бежала струйка шампанского.

Путь был свободным.

Мой дед был краснодеревщиком и пил запоями. Семейная легенда гласила, что как-то раз по пьяному делу он добрался до Китая. Говорили, что в Китае он собирался выведать секрет стиля, в котором работали восточные мебельщики. Но спустя два года вернулся ни с чем. Жена его за это время сошлась с другим и прижила ребенка, моего дядьку. Дед поселился отдельно, жил бедно, но спиртного с тех пор в рот не брал ни капли. Мы, говорил отец, бегали к нему тайком, носили еду и кое-что из одежды. А он рассказывал про китайские сады и пагоды, и про монахов, у которых жил в монастыре все эти годы.

А потом внезапно уехал из города.

Все это время у нас хранилась деревянная статуэтка. Отец говорил, она «оттуда», а мать называла ее «неприличной» и запирала на ключ.

Дед объявился после того, как отец нас бросил и я ходил в старшие классы. В дверях стоял седой старичок с густыми черными усами. «Я не надолго» – бросил матери и та, ни слова не сказав, постелила ему в моей комнате.

На следующий день я уезжал на каникулы в лагерь. Провожая меня, мать сказала, что старик болен и она, если что, вышлет телеграмму.

Когда я вернулся, его уже похоронили.

«Это тебе» – протянула мать коробку.

На дне лежала потрепанная книга – Томас Чиппендейл, «Руководство для джентльмена и столяра» – и сушеная тыква размером с кулак. Внутри тыквы что-то пересыпалось, побрякивало. Я соскоблил замазку, но тыква оказалась пустой.

И тогда я вспомнил про дедовский амулет. Про тыкву, куда китайские монахи, по словам отца, заточили злых духов.

Смешно, но иногда мне кажется, что его духи стали моими духами.

И что теперь вся моя жизнь зависит от их злой воли.

Фары обыскивали человека, который бежал по мосту.

Под мышкой человек держал сверток.

На берегу он обернулся и махнул рукой. Потом фигурка его исчезла между домами.

Я вышел к мечети принца, когда над Босфором легла розовая полоска. Во дворе все было как раньше. Быстро отыскал гробницу с отколотым краем. Раскатав на дне коврик, лег, моментально заснул.

Спал как убитый и проснулся только к обеду.

В город выходить побоялся. Набрал воды из фонтана и снова залез в саркофаг. Когда совсем припекло, перебрался в мечеть. На галерее было темно, прохладно. Внизу шли молитвы, а я сидел наверху, зажав бутылку между ногами.

Что теперь делать?

Документ-то остался у жабы!

В кармане лежали четки и я вернул их на крючок. Шел дворами на окраину, купив по дороге свежие газеты, плошку риса. Ближе к ночи спрятался на развалинах городской стены, в густой сухой траве. Рис слипся, остыл.

В газетах про вчерашнее ни слова.

Я лежал в траве и смотрел вниз. Напротив стояла мечеть с тонким минаретом, и я вдруг понял, что это Синан.

Странно, как быстро это имя перестало для меня что-либо значить.

Да и сам город с этого дня стал чужим, враждебным. Все машины мне казались полицейскими, а каждый взгляд подозрительным. Случайный разговор по мобильному звучал как донос.

Только здесь, в бурьяне на старых стенах, я чувствовал себя в безопасности. Засыпая под открытым небом, я подумал, что в угловой башне могла находиться дверца. Та самая, через которую янычары ворвались в город и захватили Константинополь.

И что мое взятие Стамбула полностью провалилось.

Через два дня под стеной встали цыгане и я перебрался в заброшенную византийскую цистерну.

Потом на кладбище за автострадой.

С той ночи мечети Синана попадались мне все чаще и чаще. Теперь, когда все закончилось, они как будто нарочно преследовали меня.

Постепенно страх притупился и я стал выходить в город. Просто держался подальше от проспектов. Слонялся по переулкам, где стоят дома, похожие на скворечни. Играл в футбол с мальчишками.