Глеб Шульпяков: Цунами

Небо переменилось, облака пошли мелкой рябью. Набрав номер агентства, я забронировал билеты в Бангкок. Сбросил, набрал мобильный номер девушки. Глупо улыбаясь, предвкушал фразы.

“Собирайся, вылетаем”.

Слышал ее радостное кудахтанье.

Трубку сняли, я раскрыл рот.

– Алё! Говорите! – раздался вкрадчивый, как будто ощупывающий собеседника, голос. – Вас слушают! Кто вы?

Я дал отбой и тут же вспомнил, что ее трубка осталась дома.

Штора бесшумно дернулась в обратную сторону.

Сидя в темноте, я с ужасом понял, что попал в ловушку.

И что в квартиру уже проникли чужие люди.

Бармен в “Апшу” прекрасно помнил мою девушку.

– Без проблем, амигос! – Широким жестом смахнул конверт со стойки.

Я сунул несколько купюр на чай. Он усмехнулся, убрал тем же движением.

В конверте лежало письмо, где я излагал все, что случилось. Номер гостиничного телефона. Билет Москва – Бангкок на ее имя – если она появится здесь раньше, чем я найду ее в городе. Схема, как мы можем встретиться, – на каждый день разная.

– У нас будет музыкальная программа, оставайтесь!

Миниатюрная кореянка кокетливо преградила дорогу.

Я отодвинул поднос и прошел к выходу.

В клубе напротив начиналась дискотека. Музыка, набирая мощность, накатывала, как волны.

Черное каре, салатная кофточка.

Морковный сок с трубочкой.

Перед тем как забрать проститутку, позвонил в “Swiss Hotel”, попросил в номер шампанское.

– Меня искали? – спросил на всякий случай.

“Звонков на ваш номер не поступало”.

Пригубив из бокала, она ушла в душ. По движениям силуэта я пытался угадать, что она делает. Унитаз, душ, снова унитаз. Ничего особенного.

Кутаясь в белый халат, села на край кровати. Не вставая с кресла, я протянул бокал. Она переместилась ко мне, села на колени. Мы чокнулись.

Не дожидаясь, когда она выпьет, я сдернул с нее халат.

Шампанское пролилось на грудь, стал слизывать. Опустил ее на колени.

С каждым движением ее тело вжималось в окно. Я видел щеку, расплющенную о вокзальную площадь. Черные волосы, разметанные по переулкам. Мне казалось, что подо мной целый город. Что с каждым движением я проникаю в него все глубже. Все яростнее. Все безнадежнее.

Я закричал что есть силы, до хрипа. Как утром кричала та, из подпола. Но крик утонул в плюшевых стенах. Последнее, что помню, – ее взгляд через голое плечо, испуганный, детский.

Остаток ночи просидел перед окнами.

Он гудел и копошился, мой город, – и вместе с тем спал, безмолвствовал. Глядя вниз, я хотел понять, что /теперь /он для меня значит. И не испытывал ничего, кроме удивления и досады.

Города, который я знал, больше не было. Но теперь, когда даже чужой жизни у меня не осталось, я вдруг понял, что у меня есть большее.

Что у меня есть город моих снов, моих историй. Моих жизней – чужих и собственных.

То, что исчезало или не случалось внизу, возрождалось в этом городе.

Хранилось, получало вечное место жительства. Да и сам я, по правде говоря, давно перебрался в его вымышленные переулки.

Просто боялся признаться в этом.

Сколько здесь было фантазий, историй! Сколько несостоявшихся судеб!

Сколько героев и персонажей! Где-то здесь стоит театр, где моя вымышленная жена играет в моих ненаписанных пьесах. Где-то здесь живут те, кого я встретил и кого нет. Те, кого забыл, но обязательно вспомню, просто в другой раз, в другой жизни.

Последнее, что я вижу, – это река и то, как мерцают красные габариты

Николаевой лодки. Она впадает в океан, эта река, – в большую воду, на горизонте которой поднимается наш остров.

Мы поселимся на холме у монахов. Они научат, как жить, не привязываясь к вещам и людям. Как жить среди безымянных надгробий, под которыми лежат такие же лунатики без имени-отчества.

Каждый вечер я буду спускаться на мотороллере в поселок. В нем суетно и шумно, в этом поселке. Уже выставлены окна, масло шипит на жаровнях. Снуют машины, тележки. Только маленький Будда невозмутимо наблюдает за нами. Иногда мне кажется, что он наделяет хаотичное движение смыслом. Накидывает прозрачное покрывало или опутывает паутиной, где мы все не случайно барахтаемся.

Но это представление мнимое.

Просто мне приятно думать об этом ночью, на обратной дороге через остров.

“Главное, – говорю я себе, – не выскочить на встречную полосу”.

Выскочить на встречную полосу.

Около трех часов ночи на пандус гостиницы “Swiss Hotel” въехала обычная темно-зеленая “Волга”. Из нее вышли двое мужчин в плащах и девушка, на которой была дутая куртка.