Николай Куценко - Наваждение [сборник]

– Ты не лезь на них особо. Свалиться можно! – испуганно говорил он, как только Вера забиралась на гору.

– А я, может, и хочу! – улыбаясь, кричала Вера, – Может, я всю жизнь мечтала свалиться с горы!

– Ушибешься! Вот чем все это закончится. Ты как маленькая! – ругался на нее Дмитрий.

– Ну и что? Подумаешь, ушибусь! Что в этом такого? Если это моя мечта!

Она словно малый ребенок – то убегала от Дмитрия, то пряталась. Он уже жалел, что решил приехать сюда. Думал, что лучше бы взял отель в центре города. Но Вера казалась счастливой. Какой-то беззаботной и беспечной. Словно она наконец-то нашла свою истинную среду – где нет людей, а одни лишь звери и птицы вокруг. Одни горы и деревья, и она наконец-то чувствует себя тут комфортно. По-настоящему. Так, как никогда раньше. И это он для нее устроил. Не кто-нибудь другой, а именно он. Так думал Дмитрий и, ругаясь на Веру, все же надеялся, что эту поездку Вера никогда не забудет. А главное – оценит.

Вечером они жарили шашлыки на крыльце и пили вино. Закат, пришедший раньше, чем обычно, окутывал их желто-красным оттенком, придавая непривычный цвет коже. Они смотрели друг на друга и улыбались. Вино добавляло счастья и без того счастливым любовникам. Оно как нектар растеклось по телу и согревало их в этот прохладный вечер. Дмитрий поймал себя на мысли, что он снова счастлив. И плевать, что была эта собака, а затем лиса. Плевать, что он накрутил себя и пожалел, что привез сюда Веру. Сейчас он понял, жизнь – это момент и главное – его поймать. Может, завтра не будет уже никакого такого момента, может, завтра он окажется на месте собаки или лисицы, а может, и самого завтра не наступит. Но сегодня оно еще есть и она, Вера, сидит рядом с ним, прижавшись к его руке, обхватив ее пальцами и крепко сжимая.

Он повернулся к ней, поцеловал в губы, подхватил на руки и отнес в спальню. Вера лишь нежно поглаживала его по руке.

Два дня в горах прошли, словно сон: они гуляли по лесу, ездили на лошадях, купались в бассейне, а вечером пили вино и ели у мангала шашлык. Им хотелось остаться тут еще, но надо было возвращаться домой, в Астану. Дмитрия ждала работа, а Веру – самолет в Москву. Такси подъехало прямо к их домику, и они погрузили сумки. На улице стояла ясная погода, но как только они сели в машину, закапал дождь.

– Не хочу уезжать, – как-то по-детски сказала Вера, – тут так хорошо. Я как будто в детство вернулась.

– И я не хочу, но надо. Тебе в Москву, а мне – на работу.

– Обещай, что мы вернемся сюда?! Обещай, а?

– Обещаю…, – неуверенно сказал Дмитрий. И почувствовал что-то недоброе. Будто какая-то невидимая игла кольнула его в сердце, и он с трудом произнес свой ответ.

– Клянешься?

– Клянусь! – он опять почувствовал укол, но уже под лопаткой. Будто кто-то невидимый висел в воздухе и колол его чем-то острым в районе груди.

Машина тронулась. В этот раз водитель с ними не разговаривал, а хмуро смотрел на дорогу, нервно дергая руль. От этого машина часто виляла из стороны в сторону и ехать было некомфортно. За окном уже во всю шел дождь. От этого внутри автомобиля стало уютно и клонило в сон. Вера сначала смотрела за окно, затем засопела и, уткнувшись в руку Дмитрия, задремала. Он еще раз ее оглядел и подумал:

«Может, меня и тянет к ней из-за этого непонятного, животного? Может, такие, как она, и есть самые сильные женщины, самые живучие? Способные на самое сильное потомство? Мы как две противоположности – притягиваемся друг к другу. А качок? С ним-то как быть? Да я и сам на баб всяких смотрю все время – и ничего. Так что все мы люди, все мы человеки. Кто не без греха?».

Вера тихо сопела ему в руку. Дмитрий смотрел в окно на мелькающие рядом деревья и слушал дождь, монотонно бьющий по стеклу. Через несколько минут он заснул. Водитель вырулил на основную дорогу и встал в пробку. До дома они доехали через несколько часов.

Вера собрала вещи быстро. Их у нее было немного – одна небольшая сумка. Перед выходом Дмитрий долго проверял все розетки и выключенные электроприборы. Сказывалось нервное напряжение – все-таки уезжала его любимая женщина. И было не понятно, насколько: на месяц, на год, а может и вовсе – навсегда.

– Ну хватит уже! Проверил все, – услышал он из коридора раздраженный голос Веры.

– Да это я так…, – ему вдруг стало стыдно.

– Один раз посмотрел – и все. А то ходит, по десять раз пересчитывает. Невротик!

– Привычка.

– Невроз это, а не привычка! Пить меньше надо!