Абэ Кобо: Детская

– Я… видите ли… раньше я думала, что встреча с вами доставит мне больше удовольствия…

– Почему? Вы ведь, наверно, тщательно изучили мои ответы в карточке?

– Так, что даже помню их наизусть.

– Я ничего не сочинял.

– Нет, я не в том смысле… Нельзя отвечать на вопросы, как это делают в экзаменационной работе.

– В экзаменационной работе? – Стряхивая пепел, упавший на колени, мужчина озадаченно покачал головой. – Да, действительно интересное сравнение, будто вы школьная учительница. Но вы правы, что есть, то есть. Вы ожидали большего, чем от примитивной экзаменационной работы, – вот я и провалился. Видите ли, я простой служащий фирмы, и во мне нет ни капли сверх того, что я написал в карточке, – хоть десять лет ищи.

– И вы считаете, что по карточке вы можете определить все? Значит, по моей карточке…

– Могу, конечно. Я вам скажу вот что. Результаты оказались именно такими, на какие я рассчитывал, прибегая к картотеке.

Женщина быстро опускает глаза и прикусывает нижнюю губу. В ее тоне появляется нерешительность, которую она не в силах скрыть.

– А вам не кажется, что вы сделали слишком поспешный вывод? Трудно поверить, чтобы человек сам написал о себе в карточке всю правду.

– Во всяком случае, мне ясно одно – вы именно тот человек, который мне нужен.

– Ну и…

– Человек, который мне нужен. Что нужно еще?

Женщина, сжав губы, подавляет вздох и, откинувшись на спинку стула, смыкает колени, это как-то смягчает ее несколько угловатую фигуру.

– Все это потому, что вы человек совсем неприспособленный… И не особенно прозорливый. Правда?… Я прекрасно поняла, что вы очень чистый, наивный человек… Вот почему, основываясь только на этом…

– Чепуха. – Мужчина подносит огонь к сигарете, зажатой в зубах женщины. – Вам известно, какую работу в фирме я выполняю?

– Если верить заполненной вами карточке, исследуете косметические товары.

– Исследую фальшь.

Женщина первый раз от души рассмеялась. Курила она весьма умело.

– Я не могу не питать доверия к человеку, прививающему мне чувство юмора!

Мужчина чуть склоняет голову набок, тушит сигарету и вопросительно смотрит на женщину.

– Вы знаете, что такое косметические товары? Для тех, кто работает в отделе рекламы, это, возможно, предметы, придающие женской коже красоту. Для нас же, работников технического отдела, все иначе. Для нас косметические товары – это жиры и полимеры, которые не вызывают явных побочных явлений и могут дешево выпускаться в большом количестве.

– Вы говорите ужасные вещи.

– Вам так кажется?

– Может быть, вы и правы, но все же… – Женщина выливает в дымящуюся пепельницу несколько ложечек растаявшего мороженого. – Ваши слова оставляют какое-то неприятное чувство, это безусловно.

– Меня же все это не особенно волнует. Я старательно занимаюсь исследованиями, не испытывая ни малейших угрызений совести. Потому-то я и не высказываю никакого недовольства по поводу смога. Вы говорите, я наивен… Я хочу, чтобы с самого начала между нами не было никакой недоговоренности. Да, я человек, знающий, что такое фальшь, человек, погрязший в этой фальши.

– Вы слишком чувствительный…

– Это я-то чувствительный? Я убийца!

– Убийца?

– Восемнадцать человек – это я точно помню. И меня ни разу не мучали по ночам кошмары.

Женщина прикуривает, глубоко затягивается, чуть задерживает дыхание и медленно выпускает дым в потолок.

– Значит, предложение мне делает одно из тех чудовищ, о которых пишут в еженедельниках?

– Может быть, вас это огорчит, но чудовище – самый обыкновенный бывший солдат.

– А-а, так это вы о войне…

– Вы считаете, что, если убивают на войне, это вполне естественно?

– На войне речь может идти лишь о законной обороне.

– Только в мирное время существует такое понятие, как превышение предела необходимой обороны, то есть любую оборону обязательно снабжают, так сказать, предохранительным клапаном. А на войне нападение – лучший вид обороны. То есть война – узаконенная цепь превышения предела необходимой обороны.

– Я вовсе не намерена оправдывать войну.

– Почему? А вот я, например, не собираюсь выступать против войны. Хоть я и говорю: убийца, убийца, а ведь речь-то идет о сущем пустяке – всего каких-то восемнадцать человек. К счастью или к несчастью, я был простым солдатом, да и стрелял плохо. Ну ладно, поглядите-ка в окно. В этой толпе прохожих полно летчиков, артиллеристов которые действовали в прошлом весьма успешно. А если не они сами, то их братья или дети. У кого же из этих людей повернется язык осуждать меня?