Ирвин Уэлш - На игле

Я улыбаюсь ему в ответ. Не знаю даже почему. Просто хочется, чтобы все вокруг были друзьями. Я никогда ни одному мудаку не скажу об этом, но у меня начались проблемы с выпивкой. А когда у тебя проблемы с выпивкой, дружки начинают тебя сторониться, если, конечно, не испытывают аналогичных проблем.

Я смотрю на бармена — пожилого усатого мужика с седыми волосами. Он кивает и что-то бормочет себе под нос.

Я беру пинту пива из его рук: «Никогда, ни при каких обстоятельствах не бей баб, — часто говаривал мне отец. — Только последние подонки так поступают, сынок». Тот гондон, который бил свою подружку, вполне попадал под определение моего отца. У него были засаленные тёмные волосы, худое бледное лицо и чёрные усики. Хорёк ебучий.

Я не хочу больше оставаться здесь. Я пришёл сюда спокойно выпить. Пару кружек, не больше, пообещал я Томми, чтобы тот пошёл вместе со мной. Я пытаюсь держать выпивку под контролем. Но где кружка, там и стопка. После пива мне всегда ужасно хочется выпить немного виски. Кэрол всё равно ушла к маме. «Обратно не жди», — сказала она. Я пришёл выпить кружку, но сегодня можно и нажраться.

Когда я возвращаюсь, Томми тяжело дышит и выглядит весьма напряжённо.

— Я же тебе, блядь, говорил, Гроза… — процеживает он сквозь сжатые зубы.

Глаза у клюшки распухли и не открываются, из губы всё ещё течёт кровь, челюсть свернута на сторону. Она тощая, так что складывается впечатление, что если он врежет ей ещё один раз, то девица развалится на кусочки.

И всё же она не унимается.

— Вот и всё, что ты можешь мне сказать. Больше тебе сказать нечего, — выплёвывает она слова в промежутках между всхлипами.

Видно, что она очень злится на своего парня, но в то же время себя ей тоже жалко.

— Заткнись! Я сказал тебе — заткнись! Заткни хлебало! — Парень вот-вот задохнётся от гнева.

— И что ты теперь со мной сделаешь?

— Ах ты сучья… — Кажется, что он собирается ударить её снова.

— Кончай, приятель. Не трогай её. Ты не в себе, — говорит парню Томми.

— Это не твоё ебучее дело! Не лезь в наши отношения, — тыкает тот пальцем в сторону Томми.

— Эй вы, там! Ну-ка уймитесь! — кричит бармен из-за стойки.

Гондон с волосами «штопором» улыбается, и пара игроков в дартс поворачивают головы в нашу сторону.

— А если я решу, что это мое сраное дело? Что ты тогда мне скажешь, а? — Томми наклоняется вперёд.

— Мать твою, Томми, остынь, чувак! — Я нерешительно хватаю его за рукав, думая о бармене. Но Томми тряхивает меня одним взмахом руки.

— Хочешь тоже схлопотать по морде? — говорит парень.

А ты что, думаешь, я буду просто так сидеть и ждать, когда ты мне врежешь? Ошибаешься, приятель! Ну-ка подойди ко мне, гондон штопаный! Иди, иди! — Томми явно раззадоривает противника.

Видно, что парень пересрался. Или вот-вот пересрётся. Томми — тот ещё лось.

— Это тебя не касается, — повторяет он, но уже без особой уверенности.

И тут баба начинает кричать:

— Это мой мужик! Не лезь к моему мужику!

Томми настолько потрясён, что не успевает остановить её, и она вцепляется ему прямо в лицо своими когтями.

Тут заваривается каша: Томми вскакивает и бьет парня прямо в лицо, так что тот мешком валится на лавку. Я вскакиваю и стрелой бросаюсь к тому самому кудрявому гондону за стойкой, хватаю за волосы, пригибаю ему голову и несколько раз пинаю в лицо.

Один пинок ему удаётся перехватить рукой, но второй достигает цели, хотя вряд ли причиняет особенную боль, потому что на мне — мягкие кроссовки. Он вырывается из моих рук и встает: на лице у него озадаченное выражение. Если бы говнюк захотел в тот момент врезать мне, он бы сделал это легко, но вместо этого он просто разводит руки в стороны и говорит:

— В чём дело, бля?

— А ты думал, я шутки шучу? — говорю я.

— Что ты гонишь? — Видно было, что кудрявый гондон пребывает в искреннем недоумении.

— Я вызову полицию! Валите отсюда, или я вызову полицию! — встревает бармен, снимая трубку с телефона для пущей убедительности.

— Не хулиганьте здесь, ребятки, — предупреждает толстяк из команды игроков в дартс.

Он всё ещё держит в руках несколько дротиков.

— Я тут ни при чём, приятель, — говорит мне гон дон с волосами «штопором».

— Извини, я чего-то недопонял, типа, — говорю ему я.

Парочка, из-за которой вся хуйня и заварилась, выскальзывает за дверь.

— Ублюдки сраные! Это мой мужик, — кричит уже из-за дверей женщина.

Я чувствую руку Томми у себя на плече.

— Пошли, Гроза. Пора отсюда сваливать, — говорит он.