Ирвин Уэлш - На игле

— Нет, в морской пехоте, миссис, — пожимает плечами Джонни.

— Брайан не вернулся домой, упокой Господи его душу. Двадцать один ему было. Мой мальчик. Славный у меня был сынишка.

Глаза женщины наполняются слезами. Её голос понижается до драматического шёпота, от чего её беспомощность вызывает ещё большую жалость.

— Знаешь, сынок, я эту Тэтчер буду ненавидеть до самой смерти. Не проходит и дня, чтобы я не проклинала её.

Она извлекает из кармана кошелёк, достаёт из него бумажку в двадцать фунтов и вкладывает её в руку Джонни.

— Вот, сынок, держи. Это всё, что у меня есть, но всё равно держи.

Она начинает рыдать и отшатывается от Джонни так, словно её ударили в грудь ножом.

— Да сохранит вас Господь, — кричит ей вслед Джонни Свон. — Да сохранит Господь Королевский шотландский полк. — Затем он потирает ладони, обрадованный возможностью добавить немного циклозина к метадону, который у него уже есть.

Психотропно-опиатный коктейль — его пропуск в лучшие времена, на маленькие личные небеса, которые у непосвященного вызовут лишь усмешку, поскольку он не в силах представить себе ждущее его там блаженство. У Альбо должно быть полно циклозина — ему прописали от рака. Джонни навестит ближе к вечеру своего больного друга. Альбо капсулы Джонни нужны не меньше, чем Джонни нужны его психотропы. Взаимное совпадение интересов. Вот уж воистину — да сохранит Господь Королевский шотландский полк и Государственную службу здравоохранения.

Ночь выдалась отвратительная и промозглая. Грязные тучи висят над головой, готовые пролить свою тёмную ношу на суетящихся внизу граждан черт уже знает в который раз, начиная с того момента, как рассвело. Перрон автовокзала напоминает офис социального обеспечения, который вывернули наизнанку и пропитали парами бензина. Группа молодых людей со скромным бюджетом и большими амбициями стоит в очереди на лондонский рейс. Дешевле автобуса — только автостоп.

Автобус идёт из Абердина с остановкой в Данди. Бегби стоически проверяет билеты с резервацией мест, затем бросает злобный взгляд на тех пассажиров, что уже сидят в автобусе. Потом проверяет, на месте ли стоящая у его ног спортивная сумка с надписью «Адидас».

Рентой, очутившись вне пределов слышимости Бегби, поворачивается к Кочерыжке и кивает в сторону их явно нервничающего друга:

— Этот козёл надеется, что какой-нибудь мудак займёт наши места. Тогда у него появится повод прицепиться к кому-нибудь.

Кочерыжка улыбается и морщит лоб. Глядя на него, думает Рентой, никто бы ни за что не догадался, в какую игру мы играем. В серьёзную игру, без вопросов. Ему так было нужно вмазаться, чтобы совладать с нервами. И он сделал это — впервые за чёрт знает сколько месяцев.

Бегби нервно поворачивается и посылает им злобную гримасу, словно он мог слышать, как непочтительно они отзывались о нем.

— Куда, бля, провалился Кайфолом?

— Э-э-э… а хрен его, типа, знает, — пожимает плечами Кочерыжка.

— Никуда не денется, — говорит Рентой, кивая на сумку «Адидас». — Двадцать процентов героина принадлежат ему.

Это высказывание провоцирует приступ паранойи.

— Говори тише, ты что, охуел, мудак! — шипит Бегби на Рентона.

Он оглядывается по сторонам, смотрит на других пассажиров, чувствуя нестерпимую потребность поймать хоть чей-нибудь взгляд, чтобы найти, на кого обрушить клокочущую внутри ярость — и хуй с ними, с последствиями:

Нет, придётся сдержаться. Слишком высоки ставки. На карту поставлено всё.

Никто, впрочем, не смотрит на Бегби. Те, кто вообще, обращает на него хоть какое-то внимание, чувствуют исходящие от него вибрации и прибегают к специальному навыку, которым мы все владеем, — делать вид, что не замечаем психа. Даже спутники Бегби стараются не встречаться с ним взглядами. Рентой опустил козырёк зелёной бейсбольной кепки. Кочерыжка, красующийся в футболке с цветами ирландской сборной, пристально изучает туго обтянутую джинсами задницу симпатичной блондинки, явившуюся на свет из-под огромного рюкзака, который её обладательница только что сняла со спины. Гроза Ринга стоит в сторонке, без остановки бухает и бдительно стережёт два белых пластиковых мешка с выпивкой в дорогу.

В конце перрона, за маленьким ларьком, гордо именующим себя пабом, Кайфолом беседует с девушкой по имени Молли. Она — ВИЧ-инфицированная проститутка. Иногда она трется вокруг автовокзала по ночам в поисках клиентов. Молли влюблена в Кайфолома с тех пор, как он её лапал в каком-то грязном диско-баре в Лейте пару недель назад. По пьяни Кайфолом побился об заклад, что СПИД не передаётся через поцелуй, и провёл большую часть вечера, целуя Молли взасос. Когда он слегка протрезвел, его охватила паника — он раз пять почистил зубы и так и не смог уснуть всю ночь до утра.