Ирвин Уэлш - На игле

По Лондону я не скучаю, а вот по Марку — немножко. Ну, может быть, чуть больше, чем немножко, но не так сильно, как я ожидала. Он сказал, что если я хочу учиться в университете, то зачем ехать домой, когда можно учиться в Лондоне. Когда я сказала ему, что на грант прожить везде трудно, а уж в Лондоне так просто невозможно с позиций чистой арифметики, он ответил мне, что неплохо зарабатывает, так что как-нибудь протянем. Тогда я ему сказала, что не хочу жить на содержании, словно он крутой сутенер, а я ученая шлюха, а он мне сказал, что это совсем не тот случай. Тем не менее я уехала, а он остался, и мне кажется, что никто из нас об этом не жалеет. Марк может быть ласковым и нежным, но на самом деле люди ему совсем не нужны. Я прожила с ним шесть месяцев, но до сих пор не уверена, что я хоть сколько-нибудь знаю его. Иногда мне кажется, что я ждала от него слишком многого, а он оказался гораздо мельче, чем казалось на первый взгляд.

Четверо парней, судя по всему пьяные, заходят в ресторан. С ума сойти. Один из них показался мне смутно знакомым. Возможно, он мне попадался на глаза в университете.

— Чего желаете? — спрашивает его Энди.

— Пару бутылок лучшего пойла, какое у вас тут есть, и столик на четверых, — бормочет он.

По акценту, одежде и манере держаться сразу видно, что парни эти принадлежат к английскому среднему классу, а может, даже к его верхушке. Город полон этих новых белых колонизаторов, думает она — она, явившаяся сюда прямиком из Лондона. Раньше мы уже пережили наплыв йоркширцев, ливерпульцев, бирмингемцев и лондонцев в университет, а теперь он превратился в место для игрищ для не сумевших поступить в Оксфорд и Кембридж выходцев из Центральной Англии, слегка разбавленных представляющими Шотландию типчиками из эдинбургских частных школ.

Я улыбаюсь своим мыслям. Пора прекратить судить о людях по стереотипам и начать их воспринимать такими, какие они есть. Это все — дурное влияние Марка. Его предрассудки заразительны, парень слегка не в себе. Посетители садятся за столик.

Один из них говорит:

— А каких девчонок здесь, в Шотландии, считают красивыми?

Другой выпаливает:

— Туристок!

И всё это на весь зал. Шутники.

Первый говорит, делая жест в мою сторону:

— Впрочем, вот эту я бы из постели прогонять не стал.

Ах ты, козёл! Хуй моржовый!

Я вся киплю внутри от возмущения, но делаю вид, что не слышала последней фразы. Я не могу потерять эту работу. Мне нужны деньги. Нет денег — нет диплома. А диплом мне нужен. Он мне нужен просто охуенно, больше всего на свете.

Пока двое шутников изучают меню, ещё один из парней — темноволосый тощий обсос с длинной чёлкой — развратно подмигивает мне.

— Всё путём, дорогуша? — спрашивает он, имитируя простонародный лондонский акцент.

Я догадываюсь, что у богатых считается последним писком моды говорить так, когда заигрываешь с официанткой. О Боже, как мне хочется послать этого урода на хуй! Пусть все пропадает пропадом… нет, не пусть.

— Так улыбнись нам, девочка! — говорит нарочито громко тот из парней, что потолще.

Именно таким голосом полагается говорить невежественному и самодовольному богачу, самомнение которого не смягчено ни воспитанием, ни интеллектом. Я делаю попытку снисходительно улыбнуться, но мышцы моего лица словно окоченели. И то слава Богу.

Принять у них заказ оказывается настоящим кошмаром. Они увлечены разговором о будущей карьере — причем наиболее перспективными областями им представляются брокерское дело, отношения с общественностью и корпоративная юриспруденция, — но тем не менее успевают в промежутках несколько раз унизить меня высокомерным обращением, Тощий урод доходит до того, что спрашивает меня, когда я заканчиваю смену, но я пропускаю его вопрос мимо ушей, и тогда его приятели принимаются улюлюкать и отбивать ладонями дробь по столу. Я принимаю заказ, чувствуя себя оплеванной и побитой, и удаляюсь на кухню.

Я в буквальном смысле этого слова трясусь от гнева. Мне так хотелось бы, чтобы сегодня была смена Луизы и Маризы — пусть они к ним бы и приставали.

— Нельзя ли вышвырнуть отсюда этих вонючих козлов? — обрушиваюсь я на Грэма.

— Это работа. Клиент всегда прав, даже если он — головка от хуя.

Мне вспоминается история о том, как Марк работал в Уэмбли на шоу «Лошадь года». Они там позапрошлым летом с Кайфоломом прирабатывали на обслуживании банкетов. Так вот что он мне рассказывал по этому поводу — у официантов много возможностей, поэтому никогда не обижай официанта. Он был абсолютно прав. Сейчас настало время воспользоваться этими возможностями.