Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Пусть тесть войдет в дом, — сказал Майер-Йоэл. — Тесть у нас всегда желанный гость.

— Надо бы и писарей позвать.

— Ничего, подождут на улице.

Юхевед не заметила, как подъехала карета, сегодня она как раз пекла хлеб. В широком фартуке, с платком на голове, она стояла у печи, держа в руках лопату. На огне румянились толстые лепешки, на треножнике кипел бульон. Тайбеле, старшая дочь, чистила лук. Сыновья, Хаим-Дувидл и Гершеле, были в хедере. Младшая, Зелделе, стояла на табуретке и размахивала половником. Калман вздрогнул: он увидел свою жену, Зелду… Только через несколько секунд он понял, что это Юхевед, а не ее мать. Ему стало страшно. Мать и дочь похожи как две капли воды, у Юхевед даже точь-в-точь такая же бородавка с тремя волосинками на остром подбородке. При виде отца Юхевед отставила лопату и всплеснула руками, точно как Зелда. В глазах — забота и вечная еврейская тоска, от которой не спасет никакое богатство. На мгновение в ее взгляде вспыхнула улыбка и тут же погасла.

— Отец!

— Юхевед!

— Дедушка!

Юхевед и говорила с Калманом так же, как ее мать: ласково и неторопливо. Вот так гость! А дети каждый день о дедушке спрашивают. Ведь так редко теперь видятся! Слеза скатилась по морщинистой щеке Юхевед, она достала из кармана грязный платочек и высморкалась. Калман заметил, что на столе лежит открытый молитвенник, который ей когда-то подарили на свадьбу.

— Печешь и молишься?

— Псалмы читала.

— Как твой желудок, не болит больше?

— Бывает, если редьки поем или хрена.

— Что ж ты к врачу не обратишься?

Юхевед поморщилась, будто раскусила что-то кислое.

— Что они понимают, эти врачи?

— Рановато болеть в твои годы!

— Не так уж я молода! Пора для Тайбеле жениха искать.

Тайбеле навострила ушки.

— Ой, мама, а ты уже ищешь?

— Ну да, я ведь сказала. Хочу потанцевать на твоей свадьбе.

Калману стало не по себе. Слова Зелды, ее взгляд, ее голос, словно она воскресла из мертвых. Он почувствовал комок в горле.

— Тесть, пойдемте-ка в комнату, — сказал Майер-Йоэл. — Не мешало бы тестю перекусить, а?

В комнате тесть и зять долго совещались, потом позвали писарей. Майер-Йоэл знал все: и про хлеб, и про известь, и про лес. Точно знал все цены. Каждый вопрос, который он задавал, был вопросом опытного коммерсанта. В торговле он разбирался не хуже Калмана «Откуда ему все известно? — удивлялся Калман. — Как будто за каждым моим шагом следит. Может, кто-то ему все мои секреты рассказывает? Но кто?»

Майер-Йоэл был готов взять на себя все дела. Даже намекнул, что сам наймет адвоката, если, не дай Бог, дойдет до процесса между тестем и его женой. Да Майер-Йоэл тоже водит знакомство с начальством, не меньше, чем Даниэл Каминер. И тоже знает, кому дать на лапу, если что… «Можно и помирать спокойно, — подумал Калман, — раз есть такой наследник». Но он тут же отогнал эту мысль. Ему еще хотелось пожить и почувствовать, что значит быть евреем.

Клара заперлась в будуаре и велела служанке никого не впускать. С растрепанными волосами она сидела за секретером, перед зеркалом, и горько плакала. Вместо семи хороших лет ей выпало только семь хороших недель. И вот все кончилось. Любимого прогнали, муж уехал. Злая судьба играет с ней, как кошка с мышью. Приехал Даниэл Каминер и грубо отчитал дочь: нечего было замуж выходить, а раз уж вышла, то веди себя прилично. Не надо было кататься верхом с этим студентиком, сама виновата, что дала повод для сплетен. Даниэл уже слышал, что Калман оставил дела на Майера-Йоэла. Этот ханжа — крепкий орешек, его голыми руками не возьмешь. В дружбе и с помещиками, и с начальством. Риттермайер в Петербурге, Смирнова перевели, вместо него теперь другой полковник, злой, как собака. Каминер пока что не нашел к нему подхода. В таком положении Даниэл никак не может исправить того, что натворила его дочь. К тому же он сам собирается жениться. Ему надо ехать в Варшаву повидаться с теткой и Целиной. Даниэл говорил, а у Клары текли слезы по щекам.

— Если я умру, возьми Сашу к себе…

— Ничего, доченька, не умрешь. Еще меня переживешь!

И Даниэл вышел, хлопнув дверью.

Майер-Йоэл приехал в поместье, чтобы поговорить с Кларой о делах, но она его не приняла, только передала через прислугу, что он может поступать, как считает нужным. Прорыдав двое суток кряду, Клара отправилась в Варшаву. Она все бросила на произвол судьбы, Сашу оставила на бонну. Вместо того чтобы пойти к тетке, Клара остановилась в отеле «Краковский». В номере она упала на кровать и расплакалась, но потом привела себя в порядок, взяла дрожки и поехала к университету. Там, на боковой улочке, было кафе, куда студенты заглядывали даже на каникулах, а сейчас уже начались занятия. Клара открыла дверь и тут же увидела Азриэла, он и еще один студент пили чай. Азриэл тоже ее заметил, отступать было некуда. Он быстро поднялся ей навстречу.