Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга II

— Ну, коли так, значит, у него тоже есть предназначение в этом мире.

— Это не шутки.

— Конечно, конечно. Мадам, есть такая вещь, как наследственность. Ее пытались отрицать, но это важнейший закон природы.

— Тогда почему Владислав пошел по другому пути?

— В наследственности многое пока остается загадкой. Гораздо большей, чем все медиумы с их фокусами.

— Я верю, что у каждого семени есть дух.

— Если так, то каждый мужчина носит в себе миллионы духов.

— Да.

— Что ж, наверное. Мадам, я уезжаю в Палестину. Скажите об этом моей свояченице. Может, она зайдет попрощаться.

— А почему в Палестину, можно спросить?

— Конечно, можно. Сам не знаю. Так сложилось. У меня там сын. Какая-то сила гонит евреев туда, откуда они когда-то вышли.

— Это при том, что вы рационалист?

— Я не рационалист.

— Да, я читала об этом в «Израэлите». Якобы бегут от погромов, которые устраивает царизм, но в этом ясно виден Божественный промысел. Избранный народ возвращается в свою страну, породившую пророков и сына Божия. Но я думала, туда едут только те, кто хочет обрабатывать землю. Там можно заниматься медицинской практикой?

— Надеюсь. Почему нет? Я убедился, что поляков Моисеева вероисповедания не существует. Евреи — это народ, культура, которую нельзя смешивать с другими культурами. Мы должны или остаться евреями, или исчезнуть.

— Согласна.

— А как на том свете? Там евреи уже совсем ассимилировались?

— Ах, пан доктор, я бы рассердилась, но вы так напоминаете мне Марьяна! У него был такой же юмор. Но за его насмешками скрывался мистик. Он скончался как святой. Теперь он изменил свои убеждения. Каждый раз он говорит мне, что истина в Евангелиях, а не в науке. Кто узрел свет, тот больше не сможет блуждать в потемках.

— Как там уживаются друг с другом евреи, магометане, буддисты, брамины? Значит, на небесах все религии считаются правильными?

— Не знаю, пан доктор. Я контактирую только с христианами. Духи тоже бывают разные.

— Да, очевидно. Послушать вас, мадам, так на том свете такой же хаос, как и на этом. Выходит, там тоже невозможно узнать истину…

— У Господа для каждого место найдется…

Врачи советовали Калману лечь в больницу, но он отказывался, хотя был совсем болен. Однако через три дня после похорон Клары все-таки пришлось лечь, у него случилась острая задержка мочи. Его прооперировали, и после операции он уже не встал на ноги. Юхевед каждый день навещала отца. Братство, в котором он был одним из старост, прислало человека, чтобы тот за ним ухаживал, но Калману уже никто не мог помочь. Юхевед готова была снять для него отдельную палату, но Калман не захотел отделиться от общины. Если столько больных евреев лежит вместе, в одной «зале», то и он сможет. Конечно, тяжело слушать крики и стоны, вдыхать тяжелый больничный запах, но разве человек рождается не для того, чтобы переносить страдания? Сестра поставила ширму, и Калман надевал талес и филактерии. Он взял с собой молитвенник, Пятикнижие и «Рейшес-Хохме» [201] «Начала мудрости», дидактическое сочинение. . У Калмана не было претензий к Всевышнему, он немало прожил, а умирать рано или поздно всем придется. Каждую свободную минуту Калман читал вслух псалмы или погружался в книгу. Ради отца Саша прервал траур по матери. Он не жалел денег, приносил в больницу цветы, пирожные и шоколадки, но Калман велел ему прекратить эти гойские штучки. Гостинцы он раздавал соседям по палате. Саша пообещал, что прочитает по отцу поминальную молитву, но Калман лишь покачал головой. Что толку от Сашиной молитвы? Калман прекрасно знал, как живет его сын.

Лежа на больничной койке, Калман размышлял о прожитой жизни. Богатство пришло и ушло, осталось только на кусок земли под могилу да саван. Из четырех дочерей двух Калман похоронил. Ребе тоже при смерти. Азриэл уезжает в Палестину со своей крещеной. Калман делал пожертвования, занимался благотворительностью, но недостаточно. Мог бы жить скромно, как многие евреи, но ему хотелось побольше денег, земли, контрактов. Мог бы жениться на кошерной еврейке, но выбрал Клару. Что ж, скоро он за все ответит перед Богом! Калман породил злодеев, грешников и выкрестов… Он думал о Зелде. Допустят ли его к ней? Она умерла праведницей. Поди знай, в каких высотах обитает теперь ее душа! Как он сможет предстать перед ней с грузом своих грехов? Нет сомнения, что его накажут. Одна надежда на милость Божью. Всевышний знает, что человек — всего лишь прах и пепел. «Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета всякий человек живущий. Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то…» [202] Псалмы, 38, 6–7.