Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга II

— Продолжайте, я слушаю.

— Пан доктор, я не собираюсь никого ни в чем убеждать, хоть мне и жаль тех, кто стоит у источника и не хочет из него черпать. Всё от Бога. Наверно, есть такие натуры, которым лучше не заглядывать за завесу. Большинство людей просто боится, а когда не хотят верить, предпочитают закрывать глаза. Или же начинают верить в темные силы. Я пришла к пану доктору, чтобы передать привет.

— От кого?

— От Мирьям-Либы. На последнем сеансе она попросила передать вам привет. И еще сказала, что встретилась со своей сестрой, вашей женой…

Азриэл закусил губу.

— Хорошо, я понял.

— Пан доктор, я знаю, что вы подумали. Но я совершенно отчетливо слышала ее голос. Вот так, как сейчас слышу ваш. Мертвые живы, в этом нет никакого сомнения.

— Дай Бог, чтобы так оно и было.

— Это так, пан доктор. Дочь всегда узнает голоса своих родителей. Сколько раз я разговаривала с отцом и матерью. Они рассказывали такое, чего не может знать никто на свете, кроме них и меня.

— Продолжайте, продолжайте.

— Пан доктор, я не хочу отнимать у вас время. Знаю, что вы человек занятой. Но я хочу вам кое-что предложить. Наш круг — только для избранных, мы не допускаем в него кого попало. Профан одним своим присутствием может все испортить. Но я верю, что вы как раз из тех, кто стремится найти истину. Мирьям-Либа, царство ей небесное, часто про вас говорила. Эта святая женщина возносила вас до небес. Она была бы очень рада войти с вами в контакт…

Азриэл поднял глаза.

— Она знает мой адрес…

— Пан доктор, ради всего святого, оставьте этот сарказм! Это слишком серьезно.

— Сожалею, мадам, но я никогда не поверю, что давно умерший человек может говорить и посылать приветы. Как она может разговаривать, если ее голосовые связки давно сгнили? А если ее дух жив, зачем ей приходить на сеанс? Почему бы ей не прийти прямо ко мне? Какое-то спонтанное явление я еще могу допустить, но все эти медиумы — подонки и проходимцы.

— Почему вы так уверены? Согласна, среди них есть жулики, но ведь жулики есть в любой области, разве нет? Пани Бельская, которая руководит нашим обществом, обладает исключительной силой.

— Какой силой? Откуда она у нее? Я сам не чужд религии, но я ненавижу фанатизм и явную ложь. Эти пиявки наживаются на человеческом горе, на тоске по умершим близким. Если от Мирьям-Либы осталась какая-то частичка, почему она должна являться этой пани Бельской? Почему не мне, не сестрам? Где логика?

— Пан доктор, очень многое невозможно объяснить нашей земной логикой.

— Нет, я не верю в эти призраки. Могу поверить, что душа Мирьям-Либы пребывает в раю. Для Бога все возможно. Но чтобы ее душа являлась какому-то шарлатану, как только он гасит лампу, да еще и посылала мне привет? Нет, мадам, это слишком.

— Что ж, пан доктор, мне очень жаль. Я пришла к вам с лучшими намерениями.

— Не сомневаюсь и благодарю вас от всего сердца. Если эта вера вам помогает, не буду вас разубеждать.

— Меня никто не сможет разубедить в том, что я сама видела и слышала. Поступок Люциана совсем сломил меня, о смерти Марьяна я уже и не говорю. Господь присудил мне получать удар за ударом. Моя бедная голова — как наковальня для Божьего молота. Это началось, когда я была еще совсем юной. Одна катастрофа следовала за другой. Это то, что называется рукой провидения. Как иначе объяснить, почему эти несчастья преследовали именно меня? Была в этом какая-то цель, какой-то замысел. Я бы давно сошла с ума, если бы не нашла утешения. Все вернулись ко мне: родители, Люциан, Мирьям-Либа, муж. Я с ними, а они со мной. Они любят меня, наставляют и поддерживают в трудную минуту. Я знаю, что скоро буду с ними, и с нетерпением жду этого дня. Владиславу и Марише я больше не нужна. Когда-то я удочерила одну девочку, Ванду. С ней случилось ужасное, но, слава Богу, она давно вышла замуж. Ждет третьего ребенка. Но у моего несчастного брата есть сын, незаконный. Из-за него-то все мои беды. Может, пан доктор помнит…

— Да, помню. Какая-то служанка от него родила.

— Кася. Так ее зовут. А его — Болек. Его мать — неграмотная деревенщина, прости Господи. Так и осталась прислугой. Когда-то училась шить у некой Бобровской, земля ей пухом, да так и не научилась. Ума не приложу, зачем мой брат связался с этой простушкой. И сын весь в мамашу. Я отдала этого Болека учиться, но он бросил гимназию. Стал половым в кабаке, но даже тут не преуспел. Все время приходит ко мне, деньги клянчит, во всякие аферы впутывается. Он тоже Ямпольский, ведь он сын моего брата. Его предкам из-за него покоя нет на том свете, и я из-за этого парня помереть не могу…