Нодар Джин - Предисловие к повестям о суете

Дотянуть до этого заветного дня, однако, трудно. Это требует каждодневной суеты, ибо абсолютное большинство вещей внутри человека и за его пределами (т. е. большинство предметов, явлений, состояний и пр.) ему в этом норовят помешать.

Либо «умышленно», либо благодаря своему естеству.

Причём, часто и не понять — умышленно это сопротивление или нет. Если, положим, человек внезапно скончался (то есть ему стало как нельзя хуже ещё до того, пока стало максимально хорошо), и если это произошло, скажем, по той причине, что его настигла в джунглях ночь, в течение которой его покушали тигры, то пусть с тиграми всё ясно, — вопрос касается ночи: А почему она настигла его именно в джунглях? Или: А почему она не подождала пока он не выбрался из лесу?

На оба вопроса ответить можно по-всякому. Предположить даже, что поскольку у ночи нету собственного ночлега, она ночует где попало — и ей захотелось сделать это в джунглях. А на второй вопрос — что у ночи, как у всего на свете, есть свои естественные потребности, и поэтому ждать она не смогла бы даже при остром желании. Особенно же, — если остро она желала как раз не ждать.

Человеческий мозг совершает бесконечные и губительные ошибки именно из-за того, что, задавшись главным и простым вопросом, он, этот мозг (как только что произошло с моим), сбивается и отвечает на него… иными вопросами, которые либо затмевают начальный, либо превращают его в неразрешимый. Между тем, отправной вопрос о сути человеческой жизни, повторяю, весьма даже разрешим.

Поскольку нормальный человек постоянно хочет одного (см. выше), постоянно же не желая другого (см. там же), и поскольку он соответственно действует, то содержание человеческой жизни, так же, как и её цель, несправедливо определять иначе, как суету по устранению беспрерывно длящегося чрезвычайного положения.

Абсолютно всё, что происходит с человеком внутри или за его пределами каждый час, день или год есть ситуация, требующая — если этот человек хочет того, чего хочет всякий, — незамедлительного отклика, неотложной реакции. Поэтому эта ситуация — чрезвычайная. Это — ЧП. (Биологически, а значит, сущностно, человек развился в то, чем является, не в результате процесса постановки и решения тех или иных проблем, а в итоге беспрерывного процесса реагирования на бесконечные ЧП.) Сказать, что человек жив пока он не умер — это сказать правильно.

Так же правильно сказать, что пока человек не умер, он спасается.

Так же правильно сказать, что если люди живут, — значит, спасаются. Все остальные слова (т. е. не слово «спасаются») — либо синонимичны ему, либо производны от него.

Синонимы изобретаются с разными целями, производные же слова бывают первично производными (как, скажем, связь отец, зачинатель, — и сын, зачатый им и родившийся от него) и не-первично производными (как, скажем, связь отец, тот же самый зачинатель, — и внук; особенно, если внук родился не от упомянутого сына, «законного», а от другого, зачатого в левую минуту и случайно; с соседкой или с сослуживицей.) Исконный, первичный, «смысл» существования мелок: это суета по его продлению.

Никакого иного сущностного смысла пока не обнаружено. Всё прочее — мифы. И поскольку суть в «малом», то в нём заключена не только истина, но и — «великое».

Что же в таком случае делать с тем, что всю дорогу и все именуют великим? С тем, что давно и всюду обрело статус незыблемых истин?

Ответствовать на подобный вопрос следует в зависимости от того — кто спрашивает.

Если — «общество» (человечество, государство, семья и пр.), отвечать нельзя. И не потому, что каждый ответ будет столь же глупым, сколь неумно, скажем, предположить, будто умей богатые нанимать бедных умирать вместо себя и щедро за это платить, то бедные прекрасно бы жили. «Обществу» отвечать не надо просто потому, что истинные, самые сущностные, условия человеческой жизни от него не зависят. Всё, в чём человек зависит от общества, не есть первичные условия. Да, социальное окружение может изменять человека сегодня быстрее, чем гены, но оно не может изменить природы человека. Если же «вдруг» и изменит, то это будет уже не человек. А нечто иное.

Именуемое «великим» или «незыблемо истинным» именуется так «обществом». Это оно возвело одно или другое в ранг великого и истинного. И сделало это не с позиций человека, а с позиций общества, — того или иного сборища человеков. Знают, однако, «даже» физики, что атомы в молекуле (в окружении себе подобных) ведут себя «неестественно». Предоставленным же себе, им чужды «предубеждения»…