Нодар Джин - Я есть кто Я есть

Изо всех народов, обитавших древле в районе Средиземноморья, евреи являются, пожалуй, единственным, которому удалось сохранить не только имя, но и природу. Выказывая неподражаемую стойкость и волю к жизни, они преодолевали любые испытания, вызывая в свой адрес также и глубокое презрение всего мира. В чем заключается источник еврейской стойкости? Каким именно образом характер еврея связан с его судьбой? Вот вопросы, которые каждому хотелось бы осмыслить глубже.

Можно было бы начать с одной еврейской черты, которая обусловливает отношение этого народа ко всем иным. Известно, что евреи придерживаются на свой счет исключительно высокого мнения и сами себя ставят выше всех иных народов.

То был один-единственный человек по имени Моисей, кто утвердил среди евреев чувство самоуверенности, внушив им мысль, будто они — народ богоизбранный; это он наказал им быть народом святым и держаться особняком среди всех прочих племен и языков; именно через Моисея самоутвержденность евреев была узаконена в религии. Вот почему мы и считаем, что после Бога, который избрал евреев и вывел их из Египта, идет земной Моисей, человек, осуществивший этот египетский исход как бы по господнему наущению. Я решаюсь заявить: то был один-единственный человек, звавшийся Моисей, кто сотворил евреев таковыми, каковы они есть». Именно ему народ этот обязан своею волею к жизни, но в нем же, с другой стороны, и таятся истоки той враждебности, с которой приходилось и приходится сталкиваться евреям. [11] Воспринимая Моисея единственным «виновником» исключительности еврейства, Фрейд исходит из той легенды, будто величайший из пророков Израиля был по происхождению египтянином, который «по негласному требованию народа считается чистокровным евреем». Фрейд предполагает, что, избрав кочующее еврейское племя, Моисей принялся приобщать его к некогда прежде, — великое «прежде», — существовавшему духу, основанному на единобожии и отраженному в религиозных принципах древнего Египта. Самому Моисею этот дух был известен благодаря его статусу жреца, посвященного в тайны древних преданий. Истоки антисемитизма Фрейд вслед за полусвященной для евреев книгой «Зохар» обнаруживает уже в «изначальном прошлом»: зависть и ревность, которые евреи вызывают в среде прочих народов утверждением о собственном первородстве и своей облюбованности Богом-Отцом, — это чувство зависти и ревности народы, дескать, еще не сумели превозмочь и изжить; создается впечатление, что весь мир действительно уверовал в эту идею. Первопричину антисемитизма, по мнению Фреда, следует искать в еврейской идее об избранном народе. Этой идее Фрейд пытается противопоставить тезис, что евреи представляют собой народ, избранный не Богом, но Моисеем, который предположительно не был евреем; иными словами, идея избранности евреев — отнюдь не еврейского происхождения. — Н.Д.

Моисеева религия возымела свое действие отнюдь не скоропалительно и непосредственно, но причудливо опосредованным образом, и прошли долгие века прежде, чем ее эффективность оказалась очевидной. Некогда встарь она была навязана еврейству извне, и прошел долгий срок пока ее принял народ; причем трудно сказать — принял ли он ее безоговорочно и целиком или уверовал лишь в отдельные ее предписания.

Я думаю также, что утверждению Моисеевой религии когда-то еще раньше предшествовало аналогичное явление. Предложив свому народу некоего Единого Бога, Моисей не сказал ничего нового, ибо представление о Едином Боге явилось по существу возвращением к тому первоначальному человеческому опыту, память о котором уже давно выветрилась из людского сознания.

…Наиболее ранние из впечатлений, полученных индивидуумом еще в ту пору, когда он едва ли способен их выражать, выказывают себя позже довольно навязчиво, хотя эти впечатления им и не осознаются. Точно также обстоит дело и с наиболее ранним опытом человечества. Идею о Едином Боге следует понимать как некое искаженное во времени воспоминание. Идея Верховного Существа по всей вероятности родилась давно, но лишь когда вся власть стала приписываться одному-единственному Богу, когда стала отвергаться сила всех иных богов, именно тогда величие первобытного отца было восстановлено в своих прежних правах. И вот теперь уже все те эмоции, которые некогда встарь были обусловлены фигурою отца, получили возможность возрождения, обновления и последовательного развития. [12] В начальные времена люди жили маленькими племенами, управлявшимися, как считает Фрейд, старейшинами-отцами на основе грубой силы, подчинения женщин и жестокого контроля над сыновьями. Этой системе пришел конец в результате восстания сыновей, объединившихся воедино против отца, свергнувших его и совместно поглотивших его умерщвленную плоть. Племя, управлявшееся-де прежде отцом, сменилось тотемическим братским кланом. Во имя мир ного сосуществования меж собой братья-победители поставили во главу клана женщину, ради которой они, собственно, и умертвили отца, учредив принцип общности жен. Двойственность отношения сыновей к отцу сохраняется в течение всего последующего развития общества. Вместо отца в качестве племенного тотема провозглашается животное, убийство и оскорбление которого запретно, ибо этот тотем символизирует умерщвленного предка и дух, покровительствующий клану. Раз в год, однако, весь клан собирается на пир, во время которого тотем умерщвляется и разрывается на части. Никто не вправе отказаться от этого празднества, ибо оно торжественно повторяет акт отцеубийства, положивший начало тому, что называется социальным порядком и нравственным Установлением. — Н.Д.