Николас Спаркс - Чудо любви

Тем более что музыка на этот раз была очень даже ничего – намного лучше по сравнению с прошлым годом. Краем глаза он видел, как Рейчел увлеченно пританцовывала на месте под музыку. Ему было приятно, что она предпочла именно его компанию – так же, как и позавчера на вечеринке. Ему всегда было легко с ней, а в последнее время он к тому же с удивлением стал замечать, что каждый раз, когда он ее видел, она казалось ему как будто симпатичнее, чем он ее помнил. Несомненно, это была лишь игра воображения, но сейчас, глядя на нее, он не мог не отметить, что этим вечером она казалась ему особенно привлекательной.

Рейчел заметила, что Родни на нее смотрит, и смущенно улыбнулась.

– Ну что ты так смотришь? – спросила она. – Просто трудно стоять на месте под такую музыку…

Родни откашлялся.

– Может быть, потанцуем?

Она удивленно приподняла брови:

– Ты серьезно?

– Ну, вообще-то я не очень хорошо танцую…

– С удовольствием, с удовольствием, – спохватилась Рейчел и взяла его за руку.

Идя следом за ней на танцевальную площадку, Родни решил на время забыть о Лекси.

Дорис сидела в гостиной, устроившись в кресле-качалке, рассеянно смотрела в окно, размышляя, зайдет ли к ней Лекси, Внутренний голос говорил ей, что это вряд ли произойдет, но это был один из тех моментов, когда ей хотелось, чтобы интуиция ее обманула. Она знала, что Лекси была расстроена (для того чтобы это понять, не нужно было обладать даром чтения мыслей), и, несомненно, это было связано со скорым отъездом Джереми.

Сейчас она почти жалела о том, что в некотором роде сама подтолкнула Лекси к нему. Она должна была предполагать, что это могло закончиться плохо. И зачем, в конце концов, она все это затеяла? Потому что Лекси была одинока? Потому что она стала бояться любви, после того как ее бросил тот молодой человек из Чикаго?

Да, после того случая Лекси пребывала словно в каком-то оцепенении, и Дорис просто хотела положить этому конец. Она надеялась, что, пообщавшись с умным и обаятельным Джереми, Лекси перестанет наконец прятаться в свою скорлупу и поймет, что не все интересные мужчины так беспринципны, как Эвери или тот ловелас из Чикаго. Как она его теперь называла? Мистер Ренессанс? Дорис попыталась вспомнить его имя, но не смогла, да это было для нее и не важно. Сейчас ее беспокоило лишь одно – будущее ее внучки.

Да, она знала: рано или поздно Лекси сможет забыть историю с Джереми и ее жизнь снова вернется в прежнюю колею. Несомненно, она примет произошедшее как реальность и найдет в себе силы двигаться дальше. Со временем она наверняка даже придет к заключению, что все случившееся было к лучшему. Лекси была сильной – в этом уж точно никогда не приходилось сомневаться. Она научилась преодолевать разочарования и жить дальше, делая вид, будто ничего и не было.

Дорис вздохнула. А кто знает, как переживет эту историю Джереми? Ведь, судя по всему, он не на шутку влюбился в Лекси – и, очевидно, даже сильнее, чем она в него.

«Бедный Джереми, – подумала Дорис. – Жаль, что все так получилось».

Лекси стояла перед могилами своих родителей на кладбище Седар-Крик, где все сильнее сгущался туман. Она знала, что Джереми и Элвин собираются снимать эстакаду и Райкерс-Хилл с деревянного настила на берегу, а значит, этим вечером никто не должен был нарушить ее одиночества.

Какая-то необъяснимая сила заставила ее прийти сегодня сюда. Так же было и после того, как она рассталась с Эвери, а потом с Мистером Ренессансом. Лекси осветила фонариком имена родителей, высеченные на могильных плитах. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы они были рядом и она могла поговорить с ними.

В зависимости от настроения она представляла своих родителей по-разному. Иногда – веселыми и говорливыми, в другой раз – наоборот, тихими и молчаливыми, готовыми с бесконечным терпением слушать ее саму. Сейчас ей хотелось, чтобы они были сильными и мудрыми и могли дать совет, который помог бы ей разобраться в этой ситуации. Она слишком устала уже от своих ошибок. Ей казалось, в своей жизни она только и делала, что совершала ошибки.

Город был окутан призрачной непроглядной завесой, и на другой стороне реки были видны лишь огни бумажной фабрики, едва пробивавшиеся сквозь туман. Скоро, согласно расписанию, по эстакаде должен был пройти поезд, и Элвин в последний раз проверил установленные камеры. Та, что смотрела на эстакаду, не вызывала у него беспокойства. Что же касалось той камеры, которая была нацелена на Райкерс-Хилл, то Элвин сильно сомневался в ее эффективности: она не была рассчитана на съемку с дальнего расстояния, а холм находился слишком далеко и к тому же был окутан густым туманом. Элвин досадовал на то, что Джереми не предупредил его об этом обстоятельстве заранее, чтобы он мог захватить из Нью-Йорка подходящую аппаратуру.