Денис Гуцко. - Без пути-следа

— Твой внук паспорт получил.

— Ого, — сказал он, будто ему сообщили что-то неожиданное. — Покажи.

Митя отдал ему свой паспорт с пружинящей новенькой обложкой. Дед подержал его, перелистал страницы, протянул Мите со словами:

— Поздравляю. Желаю пронести его без единой, понимаешь, помарки.

Шестнадцатилетний Митя не сразу понял, что дед имел в виду под словом «помарки», и задумался, глядя вниз, на его стариковские, с тугими лиловыми венами руки, в войну изломанные на мелкие кусочки, когда подбитый самолет падал на лес и Иван Андреевич сжимал и отталкивал от себя не повинующийся уже штурвал, отталкивал от себя летящую навстречу смерть. Забирая у деда паспорт, Митя все-таки догадался, о чем тот говорил. «Помарки» — это те записи, которыми государство отмечает каждое отклонение человека от праведной жизни: разводы, судимости?

— Да, постараюсь, — ответил он, усмехнувшись.

Что ж, постарался, насколько смог. По крайней мере помарок о судимости в его паспорте нет, с законом он жил в ладу. Но государство само решает, с кем оно в ладу, а с кем с сегодняшнего дня — нет. И для того, чтобы оказаться за чертой закона, вовсе не обязательно ее преступать. Игра гораздо сложнее, чем кажется, и в один прекрасный момент ты можешь обнаружить себя за запретной чертой, вляпаться, как невнимательный футболист в положение искусственного офсайда. Но игра еще сложнее?

Бирюков вошел в штаб, а оттуда на улицу выскочила такая же, как он сам, массивная женщина лет пятидесяти, крепко вбивая каблуки в асфальт. Негнущиеся ее ноги перемещались резво, отскакивая от тротуара, как падающие торцом бревна. Она заскочила в стоящую у дверей «шестерку» и что-то отрывисто скомандовала водителю, уже глядя на дорогу, на которую им только предстояло выезжать. Митя еще раз подумал о том, что ему предстоит войти в этот городской клан, и, стало быть, с этой массивной женщиной в отъезжающей «шестерке» он скоро будет знаком. Интересно, кто она, бухгалтер? Или начальник какого-нибудь отдела? «Хаускипер, — повторил он про себя. — Хаускипер. Уж лучше, чем охранник. Раз не называют по-русски каким-нибудь управляющим или по-советски — завхозом, это хороший знак».

Митя закурил. Решил постоять немного во дворе, подождать: быть может, выйдет Олег. Он говорил, что будет только в пятницу, но Митя видел его сегодня утром из автобуса, когда ехал с работы. Наверное, вернулся раньше. Мобильник почему-то не отвечал, и Митя решил отправиться в штаб. К тому же он решительно не знал, чем себя занять.

Весь сегодняшний день — как назло, выходной — Митя провел в глубоком безделье. Лежал и смотрел в потолок. Смотрел на круглую вмятину от залпа шампанского. То шампанское открывала Люся: выпросила бутылку и так ее раскачала, пока раскручивала проволоку и выталкивала пробку, что пробка с пистолетным хлопком ударила в потолок и, отскочив, отстрелила одну из гвоздик в вазе. Пожалуй, отныне и Люся для него — старые вмятинки, царапинки под черепом. И ведь будет думать о ней, вспоминать, как ходила и говорила? как спала рядом, смачно въедаясь в сон? Еще один фантом женщины завелся в его жизни. Заповедник привидений. «Какое странное извращение? настоящих женщин заменять на воспоминания о них?» Но, может быть, не так — может быть, все можно устроить по-другому? Это нужно было крепко обдумать. Все нужно было обдумать.

Люся его не простит, это понятно.

Он должен просить у нее прощения, это тоже понятно.

Так, что дальше?

Еще один потолок был вызубрен детально, как таблица умножения, — каждая трещина, каждый сантиметр бугристых швов в месте соединения плит. В его памяти добавился еще один белый прямоугольник, глядя в который, он тщетно пытался обдумать собственную жизнь. Но единственная отчетливая мысль пришла ему на ум, когда он вставал с дивана: «Если б я был художник, нарисовал бы такой белый прямоугольник. Просто потолок: трещины, бугорки? Не хуже, чем черный квадрат». На этом и закончилась его очередная попытка обдумать все.

Митя решил, что нужно переждать отупение.

Но вот он стоял возле штаба Бирюкова и не без удовольствия начинал чувствовать, что нормальные, четко артикулированные мысли снова звучат в его мозгу. Это были мысли о паспорте, о том, как он возьмет его в руки, скажет кому-то «спасибо» и, поднеся паспорт к лицу, медленно вдохнет резкий типографский запах. Чтобы не обрывать это приятное состояние прояснения, Митя бросил недокуренную сигарету и двинулся к штабу.