Тоби Литт - Песни мертвых детей

Битва за Британию происходила в шести футах у нас над головой. Военно-воздушные силы союзников, представленные двумя самолетами «Спитфайр» и двумя «Харрикейнами», окружала стая «Мессершмитов» 110s и 109bs в количестве двенадцати-тринадцати штук Несмотря на катастрофический численный перевес противника, наши ребята вели бешеный огонь. Разгорелось несколько впечатляющих воздушных боев. Один из «Мессершмитов» вошел в штопор, за ним вилось кучерявое облако из ваты, выкрашенной в черный цвет. Второй «Спитфайр» получил серьезные повреждения. Из его правого элерона вырывались оранжево-золотистые языки пламени из оберточной бумаги. От каждого самолета к потолку тянулись по две лески. Самая главная воздушная битва в истории крепилась чертежными латунными кнопками.

Эти модели Эндрю сделал вместе с отцом, плечом к плечу сидя с ним за кухонным столом. Ни у кого из нас не было ничего подобного. Полу вообще не разрешали военные игрушки. Его отец, который ездил на «Фольксвагене»-жуке и уже потому вызывал большие подозрения, не выносил войну ни в каких ее проявлениях. У Мэтью имелась картонная коробка с двумя десятками самолетиков различных размеров. Его гордостью и радостью был «Авро Ланкастер Б.III Дамбастер». Но дедушка требовал, чтобы вся эта красота хранилась в коробке, а не выставлялась напоказ. (Единственная вещь, которая досталась Мэтью от отца, — вовсе не модель самолета, а плюшевый Тедди. Медвежонка подарили ему на день рождения. Тедди был позором. Мэтью жалел, что отец не подарил ему что-нибудь менее постыдное. Но он все равно до сих пор спал с Тедди, хотя этот факт от нас скрывал.) Питер же бы владельцем пяти самолетов различного назначения. Но его больше интересовали динозавры — коллекция этих тварей занимала у него целую полку.

Мы сидели кружком в Орлином гнезде Эндрю (так мы называли его комнату на самой верхотуре дома) и пили ледяное густое молоко. Накануне состоялось колясочное состязание Эмплвика и Флэт-хилла. С утра мы сгоняли на велосипедах к дому Пола и узнали, что отныне ему запрещено играть с нами.

— Ты уж извини, — сказала мать Пола, глядя на Эндрю, — но после того, что случилось вчера, нам совсем не хочется, чтобы он бывал у тебя дома.

— Мы можем увидеться с ним, всего на минуточку? — вежливо спросил Мэтью.

— Нет, не можете. — И мать Пола захлопнула дверь.

В коллективном унынии мы побродили по Парку. После обеда вновь собрались втроем у Эндрю. Он давным-давно заключил с родителями соглашение, которому все мы ужасно завидовали: они никогда не войдут в его Орлиное гнездо, если он пообещает не спалить дом дотла.

Разумеется, больше всего мы завидовали Эндрю из-за его отца. Он совершенно точно был Лучшим отцом. Но и мать у Эндрю была не из худших. Она увлекалась религией и цветами в Эмплвикской церкви. До того как выйти замуж за отца Эндрю, она была еврейкой. А теперь она не была ничем особенным — такой же, как все. Она часто угощала нас лимонадом домашнего приготовления (который нам нравился) и самбуковым вином (которое мы выплескивали в сточную канаву под окном Орлиного гнезда). Мать Эндрю не заставляла снимать обувь в кухне. Волосы у нее были седые, хотя ее возраст мы определить не могли.

— Плохо, — сказал Эндрю, втягивая последние капли суперледяного молока.

— Очень плохо, — согласился Питер.

— Пол выдержит, — сказал Мэтью.

— Мы должны подготовиться до его возвращения, — сказал Эндрю.

— Я это запишу, — сказал Питер.

— Операции должны продолжаться, как обычно, — сказал Эндрю.

— Именно этого и хотел бы Пол, — поддержал Мэтью.

— Но от крупных операций мы воздержимся. Чтобы Пол не жалел, что пропустил что-то важное.

— Именно, — согласился Питер.

— И мы отомстим отцу Пола, — объявил Эндрю.

— Как? — спросил Мэтью.

— Вот это нам и нужно решить, — сказал Эндрю.

Мы еще немного поговорили в таком духе. И выработали план действий. Мы согласились, что самый простой способ причинить кому-то боль — это напасть на его собственность, на то, что он любит. В случае отца Пола имелись две очевидные мишени: его сад и кошка Табита. Для начала мы совершим несколько набегов на цветник и огород. Начнем с малого: потопчем и взрыхлим там-сям, как будто потрудились барсуки или залетные олени. А когда расправимся с грядками, примемся за кошку. Замечательный план. Хотя, конечно, любой мести мы предпочли бы видеть в наших рядах Пола. Но выбора у нас не было. Переговоры с врагом невозможны. Мы не могли уступить большевистским требованиям отца Пола (Худшего отца). Оставалось лишь надеяться, что нашему другу предоставят все права, предусмотренные Женевской конвенцией.