Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Андрей стукнул ногтем по стеклу, где меченосец Владимир опять бодал мирно окучивающего свои донные владения сома Фёдора. Они разлетелись в стороны.

Джером, в узкую чёрную и синюю полосу данио:

– В этом мы с тобой похожи. То, чем ты сам себе голову забьёшь, для тебя важнее, чем то, что действительно произошло. Интроспекция – твоя кость в горле, и я не знаю, что сделать, чтобы её вынуть.

– Нужно ли вытаскивать? – вмешался в разговор Марсель (серебристый в чёрную вертикальную полосу барбус), – сиди здесь и воспевай свою кость в горле, как если бы это была самая великая твоя любовь и самая великая трагедия. А на улице, как говорил тут один, чай не Франция.

Андрей спросил, как, что, зачем воспевать. Посыпались предложения. Балагур не от мира сего – плоская скалярия Джеймс – бешено метаясь из стороны в сторону, выкрикивал, что неплохо бы писать стихи. Стих-ти-хит-хи-схи сать-пи-сать-спи-тсать. Гайто и Герман (извечно прямоплывущий гуппи) сошлись на том, что прежде всего – дисциплина, а уж жанр найдётся, Фёдор указывал на необходимость Божьего света. Владимир ёрничал.

Из-за водорослей выплыл скрытный, в чёрной чешуе, Франц, порода моллинезия. Он рёк:

– Запомни: так ты пытаешься внести себя в вечность, но почти гарантированно – вперёд ногами. Если возьмёшься за писание, то понимай, что это именно Писание. А твой внутренний разговор с самим собой – ежечасная молитва о спасении, как бы ты это ни называл. В мире, в который ты погружаешься, законы строже, чем в обычном, и ты никогда не научишься различать, где да, а где нет. Это не сказка и не сон, это реальнее, чем всё, что ты когда-либо испытывал.

Рыбы молчали. Грешин лёг на диван и взялся продумывать, что из пришедшего ему в голову он зафиксирует на бумаге.

Он вспомнил и попытался записать всю историю своего вранья. Получалось ломано и разрозненно: начинал воспоминание о том, какие небылицы он лет в семь-десять рассказывал о себе же одноклассникам и взрослым – а в какой-то момент с недоумением обнаруживал, что разница между фактом и вымыслом за давностью лет значительно поистёрлась.

Выдумал – или так случилось на самом деле, что

Его собака обладала фантастическими способностями, умела водить автомобиль, летать и разговаривать.

Когда мерзкий одноклассник двинул ему ногой между лопаток во время продлённого дня, он схватился за стул, поднял его над собой и кинул в обидчика – но из-за плохого зрения попал в милую девочку с косичками, в которую был, что ли, влюблён. Та попала в больницу, а пара оставшихся шрамов сделали её не такой уж и красивой.

Потом Андрею ещё говорили о необходимости изолировать его от общества, а он только ныл, что «Он первый начал», а в ответ неизменное «Неважно, кто начал». Как это, неважно, кто начал? Это во все детские годы приносило реальную боль, а во взрослые – тему для размышлений. Мало что важнее, чем кто ударил первым . Всё это «неважно, кто начал» ведёт к полной потере осознания причинно-следственных связей.

Скрываясь от преследования старшеклассной шпаны он залез на дерево, и его не заметили. Удивительным образом, когда на следующий день он рассказывал о произошедшем приятелю, в указанном месте не оказалось даже никаких следов на снегу. Решили, замело.

Потом, классе в восьмом, у него появился друг – Лёха – и они с ним дружили крепко-накрепко, пили пиво и знакомились с классными девчонками. У Лёхи всё время свободная квартира, он слушает клёвую музыку и с ним всегда интересно поговорить – не то что с вами, одноклассниками. С вами, бывает такое дело, ничего кроме этого самого Лёхи и не обсудишь. Кстати, у Лёхи тысяча прозвищ, ведущих происхождение, как правило, из области овощеводства: Огурец, Патиссон да Баклажан.

Так было это или нет? Что-то – наслоилось из более поздних фантазий, что-то было рассказано прямо тогда, а что-то произошло на самом деле, но где грань?

Андрея разбудил зашедший сосед, Володя, до которого настолько не было дела всем окружающим, что он сам вдруг начинал проявлять заботу о них. Заметив, пару раз встретившись в подъезде, что у Андрея что-то не так, Володя каким-то неведомым образом проник к нему в квартиру, расставил рюмки и закуску на столике на колёсах, тихо пробрался в комнату, где Андрей, не раздеваясь, спал на неразложенном диване.

– Ты как сюда проник?

– У тебя было открыто. Совсем ты что-то сдал без работы.

– Да нет, что ты. И какая водка? У меня, между прочим, сегодня дела.

– Ага, дела. Дрыхнешь до часу дня, а говоришь, что дела. Я всё про тебя понимаю. Нужно выпить, обсудить, уточнить пару моментов.