Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Теперь вовсе не льстило. Аккуратная, молодая ещё голова Маркова без единого волоса, аккуратно прилаженный к телу костюм и аккуратное в своей доброжелательности выражение лица вызывало у Небылицына раздражение, склоняющееся к недоумению. В мои лета недолжно сметь своё суждение иметь – вопиющий Марков. Прогнать всех этих Марковых с улиц и заполнить теми, кто подерзче, теми, кто придёт к Небылицыну в кабинет и настойчиво расскажет ему всё, что считает нужным. Кто будет глуп и излишне смешлив – но только не таков, как Марков.

Нате пожалуйста – в рабочее помещение Небылицына внёсся Скворечников: коричневый пиджак, похожий на вафельный торт с шоколадом (плюс нитки в разные стороны); сально-каштановый горшок волос; широкие усы, по всей коже прыщи, болячки, порезы, но вид не забитый, а залихватский. В облике скромного работника соседнего отдела сквозил настоящий гусар.

Гусар Скворечников рассказывал о том, как ехал на машине. Он всегда рассказывал примерно это.

– Ну у меня-то сто шестьдесят девять лошадиных сил, а у него – меньше ста пятидесяти! Упёрся мне в спину, и давай сигналить – пусти, пусти! В левом ряду дело происходит. Ну я-то понимаю, что он меня не обгонит ни при каких, но решил подшутить над ним – ушёл вправо, вроде бы дорогу ему уступаю, потом ещё правее, объезжаю машину, а потом выруливаю прямо у него перед носом в левом же ряду. У него там сердце в пятки, а я вперёд так пошпарил, что скоро в зеркальце глянул, а его уж нет, чистая дорога.

Что за мыслишку такую пытался ухватить Небылицын, да не мог выцепить её из колодца в глубине головы своей? Может, о китайской еде? Небылицын улыбнулся догадке. Приедет вечор домой – и закажет себе с доставкой какой-нибудь букет неясной пищи, и будет уплетать её с особым удовольствием. Особое удовольствие для Небылицына являло приятнейшее вкусовое ощущение, сопряженное с непониманием – что же это такое он ест. Сладкая неизведанность, иногда врывавшаяся в его жизнь – была для него праздником. Обыденностью были разговоры гусара Скворечникова.

– Смельчаки у нас на дорогах – жуть. Еду себе, значит, в левом ряду. Сзади хмырь – упёрся мне в спину, и давай сигналить – пусти-пусти! Ну я подшутить над ним решил – ушёл вправо, объехал там машину какую-то, и обратно на левую полосу вырулил – прямо у него перед носом. У меня-то сто шестьдесят девять лошадиных сил, а у него едва ли сто с кепкой – он меня не обгонит ни при каких. Сердце у него – в пятки, поди, ушло. В зеркальце смотрю – как не было, так и нет, добра молодца.

Может, сын? В воскресенье предстояла Небылицыну традиционная встреча с сыном. Холодный и безликий персонаж, ранее известный ему как жена-Катерина – холодный и безликий персонаж впустит его в свой новый дом и выведет растущего с каждым месяцем юного кавалера, который всегда так рад встрече с отцом. Небылицын, впрочем, никогда точно не знал – рад ли Небылицын-младший славному досугу в компании ближайшего родственника, или ему интереснее значительное пополнение собственных карманных расходов. Но так или иначе эта инвестиция тоже приносила Небылицыну удовольствие из тех, о которых приятно подумать заранее – но сейчас вроде было не то. Скворечников продолжал гусарствовать.

– Сердце, говорю, в пятки у него ушло. Я вырулил перед ним с правого ряда, а сам как будто перед этим дорогу ему упустил. Ну не обогнать же ему меня – у него под сто пятьдесят лошадок, а у меня сто шестьдесят девять. А сам – смельчак такой дорожный – сигналит: пусти, пусти! Тоже мне, нашёлся. Как сигналить, так он смелый, а как подшутил я над ним слегка – так исчез с дороги, как не было, так и нет, добра молодца. Это я в зеркальце потом смотрел.

Секретарша Альмира? Её гладкая суть трепетала где-то за дверью, а мысли Небылицына часто её касались. Это явно не та мысль, которую искал в своей голове, но почему бы за неё не взяться. Альмира. Татарское имя, выяснял, происходит от города Альмерия, а дотоле арабы назвали город в честь слова «зеркало». Назвали Альмирою её в родном городе на большой реке, но выросла не под стать южному имени – пепельно-светлые волосы, светлая кожа, нордические черты; от южан – только сочная фигура и хитрые, заигрывающие глаза. Глаза её заигрывали со всеми, но с тем же Скворечниковым, формирующим теперь болезненный фон небылицынских мыслей – как будто побуждая к действию (говорят, побуждённое действие уже и случилось). С Небылицыным же – кажется, скорее, из жалости, ведь нужен ли он, Небылицын, со своей исконной скромностью и спокойствием, горячему сердцу татарской дивы? Едва ли.