В толпе виднеются милицейские фуражки, казацкие мундиры, поповские рясы, генеральские лампасы и кавказские мокасы. Кто-то выкрикивает «Б <���…>, П <..> прогони», за что его из неприглядного жестяного ведра окатывают шампанским; вслед летит торт. Крикливые девицы в промокших платьях на голое тело дубасят друг друга надувными крокодилами, где-то слышны выстрелы – но это всего лишь известный городской повеса майор Косяков пронёс в клуб находящиеся под строгим запретом хлопушки.
Когда музыка заканчивается, «ван Гоголей» настойчиво зовут на бис, но в какой-то момент всеобщая овация совершенно забывает о музыкантах – везде раздаются крики «Россия вперёд!» и «Да здравствует тридцать третье мая!». Наконец все подбрасывают имеющиеся головные уборы (приборы), которые синхронно замирают, прилипнув к потолку.
Шуба-дуба, корень дуба, чё-почём-хоккей-с-мячом.
Ъ
– Молодой человек, у вас есть с собой паспорт?
– Нет. Я у вас каждый день покупаю.
– Новый закон, извините.
– Слушайте, время 22:55, если я сейчас пойду за паспортом, я просто не успею купить. Давайте я вам в следующий раз покажу.
– У нас инструкция.
– Вы что, действительно считаете, что мне меньше восемнадцати?
– Считайте, что это комплимент.
– Мне комплименты сейчас не нужны. Вот деньги.
– Я не могу продать.
– Слушайте, это унизительно.
– У нас инструкция.
– Это унизительно.
– У нас инструкция.
– Это просто какой-то бред.
– У нас инструкция.
– Мне двадцать восемь лет, я работаю в «Коммерсанте». Вы знаете, что такое «Коммерсант»?
– Нет. Это не имеет отношения к тому, что у вас нет с собой паспорта.
– Девушка, ну что ж такое, ну «Коммерсант», ну – Ъ!
– Что вы сказали?
– Ъ!
– Вы издаёте какие-то непонятные звуки, и на основе этого я должна несовершеннолетнему продавать алкоголь?
– Вы не знаете, что такое «КоммерсантЪ», – и пытаетесь мне что-то диктовать? Откуда вы что-то знаете про законы?
А над нами воцарилась странная луна
Барабаны бьют прицельно авантюрный марш
Ветер вдруг запел протяжно новые слова
Горе тем, кто не узнал столичный говор наш
Аннушка, Беляков и Виктор и сутки спустя сидят у пруда.
Молодые люди понуро склонились над кроссвордом, словно над шахматной доской, и одно-единственное неразгаданное слово пылает у них бельмом на глазу. Аннушка откровенно скучает. Вдруг выхватывает газету (все их шашки сыпятся вниз) и вписывает туда кривым карандашным почерком:
АВТОНОМИЯ
– Хочу быть одна и буду одна, – кричит она на двух незадачливых ухажёров, и интонация её такая, что даже странно с её стороны не начать дразнить их, высунув язык.
Аннушка вприпрыжку бежит к трамваю.
Ты забегаешь вперёд. Ты остановился на том, как Соня разбирала бумаги загадочного автора, а кто-то вдруг вошёл в квартиру. А тут какая-то… поэма. Под её редакторством.
Ничего я вперёд не забегаю.
Тогда объяснись.
Объясняюсь. В дверях стоял сам Андрей Грешин – человек, которого долго не было дома, пока Соня внимательно разбирала его бумаги. Они долго молча смотрели друг на друга (и уже готовились к ссоре), будто заранее знали, что именно они увидят, хотя конечно прежде никогда не виделись.
Какие первые слова были сказаны?
Необязательные приветствия. Соня неловко объяснила, что она делает дома у Андрея (хотя она ещё не знала его имени), Андрей ничего объяснять не стал. Соня взяла одну из папок, в которой лежала рукопись Андрея – вернее, некий ворох бумаг, который она сочла за единую рукопись. Она протянула папку Андрею, чтобы тот мог увидеть пример его работы.
Надо понимать, работа была неоконченной?
Да. По замыслу это была поэма о Москве, написанная в десятке разных жанров. Каждой букве алфавита соответствовало своё повествование и своё настроение. У тебя была возможность убедиться, что половины букв в рукописи просто не хватает.
«По замыслу»? А чей это замысел?
Совершенно верно, Сонин. Когда Андрей писал на разных типах бумаги эти наброски, у него и в мыслях не было, что когда-то это может стать единым произведением. Во всяком случае, никакого алфавитного решения там точно не подразумевалось.
Андрей прочитал то, что дала ему Соня?
Да, с превеликим вниманием. Он сидел на диване с рукописью, время от времени посмеиваясь не то своим неудачам, не то Сониным. Но в целом оставался хмурым.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу