Григорий Полянкер: Друзья детства

Мне показалось, что это продолжение какого-то дикого сна.

Но когда на меня снова и снова обрушился проклятый ремень, я уже понял, что это не сон.

Мои сестрички, братики и мать плакали горькими слезами, хватали разъяренного отца за руки, за ремень, но это не помогало.

– Байстрюк ты эдакий, немедленно расскажи, куда делся миллиард, – прошипел отец, занося опять над моей спиной ремень. – Я с тебя три шкуры спущу! Говори, где миллиард?! Где вы были вот с этим слюнтяем?!. – кивнул он на Киву.

Я соскочил с койки, уже не чувствуя, как ремень полосовал худобу моего тела, не мог со сна понять, чего от меня хотят. Какой миллиард?

– Говори, пока не поздно: кто ездил на станцию, кто жрал котлеты в ресторане, курил папиросы в субботу? – то и дело повторял отец и при этом хлестал угрожающе ремнем.

–, Ничего не знаю… – с трудом сдерживая рыдания, заикаясь от боли, ответил я, вспомнив в это мгновенье клятву, которую мы накануне с Кивой дали на чердаке. – Ничего не знаю.

Я встретился с глазами Кивы. Как мне не понравились теперь эти глаза! В них было предательство, наглость, мерзость. И я все понял: он не сдержал клятвы и во всем признался. Я готов был его задушить, броситься на него, выколоть глаза. Ну, конечно, он рассказал, как мы мчались на фаэтоне, кушали в ресторане, курили, пили вино… Все он рассказал. Но что это за миллиард? Ни о каком миллиарде я ничего не знаю. Могу поклясться всеми святыми' Я понимал, что это очень много, но при чем здесь я?

Я затаил в себе боль страшных ударов, закусил до крови губу и качал головой:

– Нет, хоть режьте, хоть убейте, ничего не знаю, ничего плохого не делал, ни о каком миллиарде и слыхом не слышал.

– Как это ты не знаешь, дурачок? – подошел ко мне Кива. – Ведь это ты со мной жрал котлеты, курил, катался на фаэтоне… А чем же я расплачивался за все? Миллиардом. Давай полезем на чердак и достанем все… Там еще кое-что осталось от миллиарда.

Разверзнись земля – я провалился бы, не задумываясь, в самое пекло. Погибал от стыда. Столько удивленных, испуганных и сочувствующих глаз было обращено на меня! Отец снова хотел пустить в ход ремень, но подскочил на своих костылях отец Кивы и успокоил отца.

– Пожалейте его, что теперь поделаешь? Мой разбойник ведь главный виновник. Он и есть преступник…

Как это виновник? Кто преступник?

Я шел с опущенной головой к лестницам, которые ведут на чердак. Кива присвечивал мне лампой-керосинкой, и мы достали все спрятанные припасы и оставшиеся деньги.

Когда отец Кивы пересчитал «сдачу» от миллиарда, он схватился за голову.

– Боже мой, и это все, что осталось от миллиарда? Я пропал! Как же я теперь буду людям в глаза смотреть? Подумайте только! Мясники-разбойники совсем обнаглели. Дерут три шкуры с покупателя за кусок мяса. Наши бедные соседи не видели этого добра черт знает сколько времени. И всем обществом решили собрать деньги, поехать «а ярмарок в Звенигородку или Шполу и купить быка. И вот собрали миллиард на быка. Завтра рано утром я думал поехать на ярмарку, купить для наших бедняков скотину, так вот куда делся наш бык! А идет праздник… Как же без куска мяса?

На глазах старого солдата засверкали слезы. Он качал головой, был в отчаянии. Кажется, за все четыре года войны на фронте он не был так убит, так растерян, как теперь.

А между тем, стали собираться соседи, окружили нас тесной толпой, а отец Кивы, придя немного в себя, опираясь на костыли, продолжал тем же тихим голосом.

– Рано утром с двумя соседями собирался я поехать на ярмарку за быком. А сегодня после театра мой разбойник, чтоб ему пусто было, заскочил домой, когда я спал, залез ко мне в карман пиджака, думал взять на мороженое какие-то деньги и схватил миллиард. Общественные деньги, собранные у несчастных городских бедняков, и вот что осталось от быка… И на бычий хвост не хватит. Ну, что мне теперь делать? Хоть с моста да в воду!

– Ничего себе артисты… Прокутить миллиард. Целого быка!

– Так вот оно что, – отозвался старенький сапожник. – А я сижу вчера на завалинке и вижу, как несется на фаэтоне Кива и этот… Иди знай, что это они гуляют на наш миллиард, пожирают нашего быка!

– Да, слыхали такое, за полдня сожрать целого быка! Лопнуть ведь можно!

– Так вот почему Кива так щедро раздавал босячне конфеты и пряники… Конечно, на даровые деньги можно быть щедрым!

Со всех сторон неслись гневные реплики. Я то и дело ловил на себе враждебные взгляды, которые меня пробирали насквозь. Но не это меня кололо. Я был удручен, просто горем убит, слушая, что говорил отец Кивы. Не знал, куда деваться. Боже, вот какую подлость сотворил мой приятель. Украл миллиард, и мы на эти деньги кутили. Бедные соседи собрали последнее, что у них было, а мы…