Владимир Романенко - Жди, за тобой придут

Физиономия Джона, излучавшая на протяжении всей его последней тирады эманации неподдельного счастья, внезапно исполнилась хмурью.

— Ну, а что до роли моей в Великом Делании, сударь, — продолжил он сухо, — так здесь бахвалиться перед вами мне совершенно уж нечем, и даже открыто вполне сознаюсь, что уровень нынешний весьма немногое в этом плане позволить мне может. Туда ведь вплотную чтоб подступиться, далёкий путь пройти надобно, характером и душой, как есть, наизнанку вывернуться, от слабостей и несовершенств многих очищение выдержать, но за всем за этим ни в раболепие бездумное не впасть, ни в холодную, утилитарную циничность. А самое главное тут — иное восприятие, хотя вам-то как раз оно отчасти даже знакомо, ведь чувствуете же вы многое, другим не доступное? Замечу однако, что для Работы «свидетелей» и видеть, и чувствовать ещё в десять крат больше понадобится, и только лишь время да школа подлинная науку такую во всей её цельности преподать и способны. Ну, хватит, достаточно вам на сегодня. Теперь ступайте, мой друг, и ведите сюда красавицу Танечку!

Костя пулей вылетел из комнаты, хотя до Тани добрался лишь минут через пять. Налив себе «Тверского» из холодильника, он присел на табурет в кухне и немного расслабился — чтобы осмыслить уклончивое заявление иностранца по поводу Великого Делания, а также переварить его отеческое напутствие, касавшееся десятикратного расширения чувствительности под воздействием времени и подлинной школы .

Когда встреча состоялась, Савва-Джон и Таня произвели друг на друга самое, что ни на есть, благоприятное впечатление, в результате которого первый оказался приглашённым на свадьбу, а последняя ещё долго вспоминала редчайший талант иностранного происхождения, так поразивший её художественный вкус своей блестящей лексической неординарностью.

О темах, длительно и подробно обсуждавшихся между ним и Костей, англичанин не обмолвился в тот вечер больше ни словом.

Через две недели, на свадебном торжестве, его необыкновенную фигуру и изысканную велеречивость отметили многие гости, а вот случая надолго уединиться с женихом и невестой для приватной беседы ему так и не выпало, как, впрочем, и всем, кто сидел далеко от их стола.

Во второй день свадьбы, гораздо менее официальный, у Джона нашлись какие-то срочные дела и явиться к празднику он не сумел. А дальше у супругов был медовый месяц в Египте, по прошествии которого никаких следов англичанина в столице не обнаружилось.

От Сенечки, оказавшегося единственным доверенным лицом у иностранца, Костя и Таня узнали, что того по срочной необходимости вызвали в Лондон, но он передал молодожёнам самые пылкие приветы, а с ними — надежду на будущую встречу в Москве.

Однако встрече этой не суждено было состояться, так как в ближайшие годы неведомые пути Саввы-Джона пролегали далеко от русской столицы, а адресов и телефонов он никому не оставил.

Через год после свадьбы Костя получил, наконец, долгожданный титул MBA и сразу покинул стихию русской коммерции, определившись на службу в модную консалтинговую фирму английских корней. Здесь его ожидали, наряду с высокой зарплатой, необычайно быстрый карьерный рост, а также ненормированный рабочий день, частое отсутствие выходных и длительные командировки.

Именно эта фирма, в конце концов, посчитала возможным устроить для своего талантливого менеджера почётный секондмент в Голландию, и именно её антверпенский офис радушно принял Костю, когда тот, оглядевшись в Европе, захотел поменять свою постоянную резиденцию и пустить корни на благодатной бельгийской земле.

Вот только с новой супругой отношения у него до конца не сложились.

В России конфликтов не возникало: Костя пахал как вол, носился по командировкам, веселился с коллегами, копил денежные знаки и верил в светлое будущее, в то время как Таня присматривала за домашним очагом и развлекала себя, как могла, посещением разнообразных богемных тусовок, картинных галерей и эзотерических кружков.

Они проводили вместе отпуска, ночи и, изредка, выходные, если у Кости на работе не случалось аврала. Этого было достаточно, чтобы крепкие брачные узы не ослабевали.

Но в Голландии овертайм был не в моде. А шляться с коллегами по барам и дискотекам каждый день считалось чем-то из ряда вон выходящим.

В течение всей рабочей недели Костя являлся домой в начале седьмого. Каждую субботу и воскресенье они с Таней проводили в компании друг друга. Поначалу безумно радовались такому повороту событий, пытались использовать свободное время по максимуму: ведь столько всего можно было посмотреть вокруг. Но через пару лет, когда носиться по ближним и дальним окрестностям уже надоело, в их досуге начало прорисовываться некоторое однообразие, и Таня стала — как бы это помягче сказать — «тихонько поскуливать».