Джеймс Келман - До чего ж оно все запоздало

Да, но сколько еще перекрестков до главной улицы? Сколько улочек надо пройти, чтобы попасть на большую! Вот умора-то, он не знает. Думаешь, у тебя в памяти и то сидит, и это, а сидит ли? Ни хрена там не сидит. Надо у кого-нибудь спросить, да как он, к черту, узнает, что кто-то идет мимо, когда он никого не видит, а вокруг такой шум – движение, да еще этот чертов ветер, друг, холодный, как черт.

Шум, гром, похоже, грузовик проехал. Они иногда заезжают сюда, по пути к автостраде, а по ней в долгий рейс на юг или к восточному побережью. Один как-то раз подбросил его до самого Данди. Обычная его дерганая везуха. Добрался туда и обнаружил, что ни хера там работы нет, друг, – мудак, который наговорил ему с три короба, просто плел, что в голову взбредет, обычное дело. Господи, покурить бы. Будь у него деньжата на десяток сигарет, он зашел бы в магазинчик, купил их, а там, глядишь, рассказал бы о своих передрягах, и продавец, всякие случаются чудеса, взял бы из кассы хрусты и ссудил бы ему на такси, чтобы до дома добраться. А то еще там был бы телефон, и он позвонил бы Элен. Хотя у нее все равно телефона ни хера нет, так что если бы он и нашел монету в десять пенсов, то все едино остался бы в жопе. Если только Элен не в пабе. Можно было бы и туда позвонить.

Херово, друг. Трясет. Он все еще там, где стоял с тех пор, как остановился. И не думал ведь останавливаться, а остановился. Потому что вот он, здесь, у стены, привалился к ней плечом и стоит, как вкопанный, да и чему тут, на хер, дивиться, друг, чему тут, на хер, дивиться.

А, все безнадежно. Такое у него чувство. Ну, суки. А что ты можешь сделать? Только начать сначала, вот он и начал сначала. Вот что он сделал, начал сначала. Все это игра, но ведь еще и жизнь человеческая, долбаная жизнь, о которой я тебе толкую, так что тебе остается одно, друг, начать сначала, с чистого листа, новый старт, потом другой, а ты паши, друг, паши, мать твою, и все дела, ну, Сэмми так и сделал, что ему еще оставалось, я к тому, что пошло оно все, друг, точно тебе говорю, пошло оно все сам знаешь куда. Кошмар, конечно, тут не поспоришь. Вот палка бы ему не помешала. Палка это да, это было бы идеально, охеренно идеально.

Сэмми остановился, повернулся к стене, прислонился к ней лбом, ощущая ее зернистость, кирпичи, потерся – дюйм-другой в одну сторону, потом в другую, – пока не стало больно. Штука в том, что идет-то он непонятно куда, непонятно. Значит, надо прочистить мозги, подумать; подумать, охеренно необходимо подумать. Это всего-навсего новая проблема. И он должен с ней справиться, вот и все, и ни хера в этом больше нету. Каждый день это клепаная проблема. Теперь вот новая. И ты обдумал ее и разрешил. На то и существуют проблемы, ты их обдумываешь, разрешаешь и вперед – зеленые поля за каждым углом, солнышко, синие небеса, улицы, усаженные яблонями, детишки играют в траве, добрые старые власти и главный начальник в центральном офисе, добрый старый боженька, белобородый, в белой хламиде, сидит себе, посматривает на тебя с верхотуры, нежно улыбается, руководит своими деточками. Ну, и хватит с тебя. Существует только «сейчас». Вот этот самый миг. И все; ты прошел сквозь него и превратил в прошлое. Полчаса назад ты сидел в участке, а пройдет час, и окажешься дома, чашка чая в руке, ноги вытянуты к камину, и еще, может, тазик горячей воды; Элен хлопочет вокруг, беспокоится – взяла отгул и просто рада видеть тебя, потому что ты здесь

Подбородок-то как зарос, черт, с пятницы ведь не брился.

Глубокий вдох, глубокий выдох. Мимо проезжает машина, судя по звуку, такси.

Дичь. Долбаная дичь.

Сэмми отрывает плечо от стены и тут же снова в нее врезается, повело, он и споткнулся, господи-боже, он выпрямляется, прижимает к стене ладони. Ну полный мрак. Как иногда пыхнешь косячок, и мысли приходят, уходят, а то еще одна и та же мысль с какими-то проломинами, и прежде чем ты до проломины доберешься, в башке начинает гудеть, гудеть, как будто она того и гляди взорвется, и ты закрываешь глаза, зажмуриваешься, рожа скукожена, зубы стиснуты, потому что знаешь, эти вот, ублюдки, они, на хер, здесь, друг, ублюдки, они тебя ненавидят, на хер, точно говорю, ненавидят, на хер, тебя, друг, им охота увидеть, как ты загнешься, вот им чего надо

Ладно, хорошо, значит, делаешь так – уходишь отсюда, в ту сторону, куда рожа глядит. Ну, споткнулся, но ты все равно смотришь в ту сторону, тут и сомневаться нечего, так оно и есть, друг, не обратно ж тебе идти, даже не думай об этом, друг, это попросту глупо.