Цзян И - Молчаливый странник в Лондоне

Радостная ночь на Трафальгарской площади в день Серебряного юбилея царствования короля Георга V

Полицейские по долгу службы присутствуют на разного рода митингах и демонстрациях. Там случается всякое. Но лица их всегда остаются беспристрастными, даже когда люди открыто смеются над ними. Я мог убедиться в этом всякий раз, когда слушал выступления ораторов в Гайд-парке. В ночь «Серебряного юбилея» три года назад я приобрел совершенно особый опыт. То был национальный праздник и, наверное, самая радостная ночь в жизни каждого лондонца. Я не пытался охватить взором всю грандиозную процессию, но дотошно и молчаливо наблюдал штрихи происходившего в ту ночь на всем пространстве от Трафальгарской площади до Букингемского дворца. Проехать на автомобиле было невозможно, поэтому автомобилисты глушили моторы и присоединялись к танцующим на улицах. Я видел, как некая маленькая полная леди весьма докучала полицейскому, пытаясь заставить его танцевать с ней. Она была вне себя от радости, резвилась и выделывала ногами антраша, но «Бобби» сохранял невозмутимое выражение лица и отказывался танцевать. Неожиданно большая толпа окружила их, наградила одобрительными возгласами и аплодисментами и присоединилась к леди, образовав круг, в центре которого и оказался полицейский. Они весело пели и танцевали, но я с гораздо большим интересом и даже обожанием наблюдал за «Бобби» в центре круга. Я не могу описать выражение его лица, но должен сказать, что он не сразил меня как личность в этой ужасно затруднительной ситуации. И тогда я попытался решить эту тему в жанре карикатуры.

Лондонские такси знамениты своим особым консервативным шиком. В этом они отличаются от парижских и нью-йоркских. И дело тут не только в старинной модели автомобиля, но и в самих водителях тоже. Они, как правило, в летах, сердиты и упрямы, прямо-таки типичный «английский бульдог», неподатливый и медлительный. Как-то я объяснил таксисту, что тороплюсь на поезд, но старый водитель уверил меня, что у нас уйма времени. По пути к вокзалу я позволил себе заметить, что мы сэкономим время, если поедем дорогой, которую я хорошо знаю, но он упрямо продолжал следовать своим маршрутом. Когда мы доехали наконец до вокзала, то оказалось, что поезд ушел четыре минуты назад. Шофер при этом заметил, что ничего невозможно было сделать. Я предпочел никак не прокомментировать этот эпизод, но был доволен, что представился случай познакомиться с еще одной стороной жизни Лондона.

Торговцы на Каледониан Маркет и продавцы газет на оживленных улицах всегда привлекали мое внимание не только потому, что их лица и жесты очень живописны и их хотелось запечатлеть, но и потому, что их язык «кокни» – знаменитое лондонское просторечие, свойственное уроженцам Ист-Энда, – полон шарма и яркой оригинальности. Вообще-то говоря, я не понимаю их язык, но каждый раз мне становится ясно, как много мне еще предстоит изучить. И я всегда радуюсь, когда мне удается узнать слово, прежде незнакомое. Я не буду здесь долго рассуждать о том, что я знаю о лондонском «кокни», но, мне кажется, жизнь Лондона была бы неизмеримо скучнее, не будь этого экспрессивного выразительного языка. Например, шутки в сатирическом журнале «Панч» редко вызывали бы смех читателей, если б не «кокни». Этот говор имеет замечательную тенденцию превращать многосложные слова в односложные и тем самым высвечивать фразу, которая бьет в точку. Например, замена «quite» (более или менее) или «rather» (до некоторой степени) на «not art» (не вполовину плохо) исключительно оживляет значение слова. Я часто бывал на Каледониан Маркет. Однажды я зашел туда, когда еще были закрыты ворота. Все продавцы уже собрались перед входом со своими тачками, набитыми товаром. Они шутили, подсмеивались друг над другом на своем эмоциональном языке, были в каком-то приподнятом настроении. Я никогда не уставал слушать их разговор. Он был такой музыкальный, так отличался от монотонного «королевского английского». Как только ворота открылись, все двинулись вовнутрь, соблюдая порядок, без всякой паники, хотя, конечно, каждому хотелось занять самое удобное место. Как только они устроились и разложили свой товар, то предстали самыми счастливыми созданиями в мире. У них была надежда на удачный день и никаких мыслей о грядущих горьких и трудных временах. О, как я желал, чтобы вся жизнь их была похожа на этот миг. Эта сцена напомнила мне мои счастливые мгновения на рынке Ковент-гарден. Я должен был встать очень рано, чтобы оказаться там до шести утра, иначе многого не увидишь. Мне показалось, что розничные торговцы зеленью и фруктами выглядели даже счастливее тех оптовых продавцов, у которых они купили товар. Ведь они были единственными, кто в столь ранний час приобрел «зеленый продукт». Большинство лондонцев еще видели сны.