Алексей Колышевский - Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

– Пригласишь меня?

– Танцевать? Пойдем, – с готовностью откликнулся Сергей.

– Да нет же, неугомонный, – рассмеялась она. – Может быть, ты хочешь мне показать, как ты живешь? Все-таки мы с тобой теперь не чужие люди, а?

Он закивал, радостно, с волнением, покраснел и чаще задышал. «Как же они все похожи. Никогда ничего нового», – подумала Эля и выпустила струю дыма вверх, словно паровоз дал торжестующий гудок перед отбытием к новой, недавно открытой дальней станции.

И вдруг всколыхнулось, пронеслось шаровой молнией: «убили, милиционеры, скорая, милиция, все перекрыто», у нее сжалось сердце, но тут же отпустило – хорошая примета. Проверено – если ее сердце ведет себя именно так, значит, угрозы нет, все обошлось.

На улице кареты реанимации, множество милицейских машин, красно-синяя иллюминация, озабоченные, растерянные, злые люди, чьи сон и веселье были нарушены, тяжелые носилки, закрытые глухой простыней, и неожиданно безвольная рука в сером бушлате, на рукаве шеврон МВД. Убили, убили... Двоих, зверски. Никого не поймали...

Не поймали?! Не поймали! Она обернулась к потерявшему дар речи Сергею, дернула его за рукав: «Пойдем же. Нужно выбираться отсюда. Еще в свидетели запишут, затаскают потом».

Взяли лихача и за баснословную сумму он привез их на Арбат. Настроение у Сергея было подавленным, он никогда не видел ничего подобного. Эта рука, показавшаяся из-под белой простыни, вырвала его из богемной неги и швырнула в реальность дна. Чье-то изуверство, в такое время, боже мой... Он отмалчивался всю дорогу, а однажды, когда Эля в очередной раз попыталась затеять какой-то вздорный разговор, мрачно посмотрел на нее и назвал жизнерадостным существом с крепкой попкой и счастливой неспособностью к впечатлениям. Она шутливо отмахнулась, сказав, что тем двоим все равно уже ничем не поможешь, тем более что у них такая работа, каждый день рискуют, знали, на что подписывались:

– Лучше все это поскорей забыть. Ужасно, конечно, но мы-то живы. Чем мы им теперь поможем?

Сергея все это утешило лишь в мизерной степени. В свой подъезд он вошел первым, машинально отметил отсутствие консьержа, и лишь у лифта сообразил пропустить вперед даму. Вот и нужный этаж, он запнулся с ключами, и замок почему-то запнулся, но быстро сдался. Он пригласил Элю войти, шагнул следом и уже собирался было закрыть дверь, как всегда небрежным, слепым хлопком, но с удивлением понял, что дверь как будто заела и хлопать не собирается. «Что за...» – Сергей повернулся и остолбенел: из ширящегося дверного проема наступал на него какой-то совсем незнакомый человек, и перед собой, в ходуном ходящей руке, как дьяк паникадило, держал незнакомец пистолет.

– Будь пай-мальчиком, и никто тебя не тронет, – в туманном полузабытьи, наступившем при виде пистолета, услышал Сергей женский голос. Почему этот незнакомец говорит, как женщина? Да нет же, он не разевает рта, это... Эля! Они заодно...

Миша аккуратно закрыл дверь и снял ботинки:

– Предлагаю всем разуться и пройти куда-нибудь из коридора. Вы там вкуснятину разную трескали, а я, между прочим, на улице сидел. Идем на кухню. В чем дело, старичок? Паралич хватил? Топай на кухню и не вздумай орать, застрелю.

На кухне Сергей опустился на стул – и вовремя: ноги подкашивались, и если бы не удалось сесть, то он, скорее всего, просто упал бы. В висках колотило, дышать было тяжело, в голове крутилось одно-единственное «сплю». А Миша взгромоздился на барную стойку и попросил Элю обследовать холодильник.

– Есть замороженная пицца. Будешь?

– Буду, – облизнулся Миша, – грей.

Эля покрутила ручки духового шкафа, быстро поняла, что к чему, установила время подогрева и как ни в чем не бывало села, вновь оказавшись напротив Сергея.

– Ну что, богатенький Буратино, кот и лиса пришли тебя грабить. Отдавай все что есть, деньги и кредитные карточки. Напишешь на листочке коды, Эля сходит к ближайшему банкомату и, если все там будет в порядке, то мы тебя оставим в покое.

Они убьют меня. Все равно убьют. Зачем им свидетель? Да и денег у меня кот наплакал. В последнее время было много трат, а на что – я и не помню толком. Так, разошлись на всякую ерунду... Как же не хочется умирать. За что?

Передо мной появилось лицо Наташи, она смотрела на меня с какой-то странной смесью укоризны и насмешки, потом вдруг начала гримасничать, подмигивать и лопнула от резкого окрика:

– Ты чего, уснул, что ли? С тобой никто шутки не шутит. Сейчас вот звездану по очкам пистолетом, небось запоешь по-другому, – незнакомец соскочил с барной стойки и вместе с ним соскочили два больших винных бокала. Разбились, конечно. Сейчас так же разобьются мои очки, все лицо будет в крови. Они убьют меня, все равно убьют. Если только я не окажусь хитрее.