Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Он отозвал меня в сторону и спросил, нравится ли мне Люба. Получив утвердительный ответ, он раскрыл мне свой план. Мы берём в магазине чего надо, и я с Любой еду на квартиру Алика, ключ от которой он даёт мне. Сам же остаётся ждать Люду, и забирает её туда же. Но эта 'легенда' - только для Любы. На самом же деле Алик и Люда едут к нему на дачу, на своё собственное свидание. А я остаюсь с Любой и поступаю с ней, как заблагорассудится.

Но 'хотели как лучше, а получилось как всегда'. Иначе говоря, Люба-то со мной пошла, а вот Люда идти с Аликом отказалась. Они поссорились, и Алик уехал один. Мы же с Любой, утомившись ждать друзей, стали выпивать сами. А тут позвонил Алик и сказал Любе, что он сегодня к нам не приедет, и мы можем поступать, как захотим. Я услышал только, что Люба обозвала кого-то по телефону свиньёй.

Мы допили всё, что оставалось и легли спать. Люба произвела на меня отличное впечатление, и уже утром я предложил ей взять отпуск и ехать со мной на море. Она согласилась. Я заезжаю днём в Мамонтовку и беру свой портфель. Тёте Полли говорю, что с Тамарой всё согласовано.

Вот тут кончается всё хорошее и начинается один кошмар. В ИМАШ, где я сидел и точил лясы с Моней, звонит Тамара и строжайше приказывает мне прибыть в Мамонтовку. Иначе - она едет к Бусе на субботу и воскресенье! А у меня на шесть вечера назначена встреча с Любой. Не зная, что и предпринять, я иду на встречу с Любой и вместо блондинки Любы ко мне подходит тёмноволосая девушка и называет себя Людой. Говорит, что Люба занята и попросила её, как подругу, провести вечер со мной. Подруга мне тоже понравилась, и я приглашаю её в квартиру Алика, благо сам Алик на даче.

Она идёт со мной, мы почти не выпиваем, только разговариваем, а когда дело доходит до 'дела', Люда начинает собираться домой, и, несмотря на мои протесты, уходит. Я - в прострации: в Мамонтовку ехать уже поздно, одному оставаться - ох, как не хочется. Звоню домой Любе - она уже ложится спать, у неё и у Алика есть ко мне важный разговор. Она с утра едет к нему на дачу и приглашает меня заехать туда же попозже, часам к двенадцати.

Время уже за полночь, выхожу из дома немного проветриться и привести мысли в порядок. Прохожу мимо телефонной будки и вижу - в ней стоит рослая, хорошо одетая красивая девка, почему-то босая, и пьяным голосом кричит в трубку:

- Гиви: твою мать, дай мне Шоту! Шота - ты? А где он? Тьфу, твою мать! - плюёт в трубку и бросает её висеть на проводе.

Я строго выговариваю ей, что так делать не следует, вешаю трубку, и замечаю, что с грузинами, да и вообще с кавказцами дело иметь опасно:

- Тебя как зовут? - вдруг спрашивает девица с отчаянным выражением на лице.

- Влип, - думаю я - это же курам на смех - советую не иметь дела с кавказцами, а сам - при таком имени:

И отвечаю ей по-еврейски - вопросом на вопрос:

- А тебя?

- Я - Маша! - пьяным голосом отвечает девица, выходит из будки, берёт меня под руку, - пошли!

- Куда? - в ужасе спрашиваю я.

- К тебе, ко мне - безразлично! Мне плохо - понимаешь? - заглядывая мне в глаза, быстро говорит босая Маша.

- Как не понять - самому плохо! - и я, взяв грех на душу, веду Машу в квартиру Алика.

Мы выпиваем, что осталось, а осталось почти всё; Маша рассказывает мне какую-то ахинею про её любимого Шоту и 'пидораса' Гиви. Она плачет, целует меня и спрашивает - не грузин ли я, так как очень похож на её Шоту:

Маша сама тянет меня в койку, и ведёт себя там очень страстно, приходится даже прикрывать её рот, чтобы соседей не испугать. Потом мы выпили ещё и забылись.

Просыпаюсь я часов в шесть - Маши нет рядом. На цыпочках выхожу из комнаты, а моя рослая босоногая фея, в чём мать родила, роется в ящиках Аликиного комода:

Вот почему Шота 'игнорирует' Машу - она же воровка! - доходит до меня.

- Маша! - громко крикнул я, и голая леди вздрогнула и выпрямилась, - у тебя туфли украли?

- Украли, - кивает она головой, как болванчик - украли!

- Но разве это хорошо, - продолжаю я, - вот ты и ходишь босая! Квартира эта чужая, понимаешь ли ты, подо что меня подводишь? Ложись! - как офицер солдату, приказываю я.

Маша забежала в 'нашу' комнату и мигом исполнила приказ.

- До чего ж хороша девица - между делом думаю я - и красива, и страстна - а воровка! Да и проститутка, уж точно! Жалко, а какой любовницей могла бы стать!

Утром она выпила крепкого кофе, я - чаю. Даю ей двадцать пять рублей на туфли; не итальянские, конечно, но неплохие советские купить можно. И выпроваживаю с поцелуем за дверь. Мне пора ехать на дачу Алика, а это вёрст семьдесят на электричке, а потом пешком километра четыре.