Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Лора была возмущена до предела.

- Как ей ни стыдно показываться в лаборатории, где все так любят и уважают жену Нурбея Владимировича! - такую мысль высказала она разок на 'женсовете' лаборатории.

Моня хохотал до слёз:

- Нет предела женскому ханжеству! Кто-кто говорил бы, но только не Лора! Ведь вся лаборатория, даже весь институт знает, кто она тебе!

Тут самый раз вспомнить, что недавно перед самой защитой у меня завёлся в Москве друг, настоящий и близкий. Это был сотрудник одного из сверхсекретных КБ, с которым мы вели хозрасчётную работу по супермаховикам. А кроме сугубо научно-технических вопросов, мы сошлись с ним на сексуальной почве (бога ради, не подумайте дурного!). Конечно же, он был знаком и с Лилей, и с Лорой, и с Тамарой, и с Томочкой.

Но Элия (это старинное еврейское имя), или как я его называл - Элик, был сексуальным гигантом. А для гигантского секса нужно иметь, кроме дамы, которую, как оказалось, найти было не так уж трудно, ещё и надёжного напарника-мужика. Который не разболтает всем, в том числе и жене (а Элик был женат, причём на очень доброй и красивой женщине!), да и не 'наградит' ничем. И главное - надо было понравиться даме, которой уже нравится Элик.

И выбор Элика сошёлся на мне. Теперь я, приезжая в Москву, провожая Томочку или нет, утром же звоню Элику и узнаю - 'задействован' ли я на сегодня. Если нет - иду с вечера к Лоре (для меня она всегда была свободна), и на ночь остаюсь с ней, одной, или как обычно.

Если же 'задействован', то на ночь иду всё равно к Лоре, но перед этим, днём 'отрабатываю' дружбу с Эликом. Дело в том, что успех в таком предприятии выпадает 'фифти-фифти'.

Встречались мы обычно на конспиративной квартире, которую Элик снимал или 'одалживал' у друзей. Сценарий был таков - я ждал у дома, когда Элик и 'девочка' зайдут в подъезд. Через минут двадцать я звонил в дверь. Парочка уже обычно сидела на кухне и выпивала. Мне наливали, я присаживался, выпивали ещё, а потом я выходил в туалет. В это время Элик и 'девочка' уже заходили в комнату, 'девочка' раздевалась и ложилась в постель. Я выходил из туалета и громко кашлял. Элик выходил из комнаты и объявлял вердикт.

Вариант первый (мрачно, с сожалением): 'Девочка сказала, что ты ей физически неприятен! Прости, друг!'. Мы целовались с Эликом, и я уходил к Лоре пораньше.

Вариант второй (радостно, скороговоркой): 'Раздевайся на кухне и неожиданно войди минут через пять!'.

Чего ради дружбы не сделаешь! Поступал как сказано, и бесстрашно входил: Не надо нездоровых эмоций, ничего сверхъестественного не происходило, вы все видели это миллион раз в соответствующих фильмах. Клянусь, что было всё так, как там, без существенных отклонений!

Иногда 'девочка' не устраивала меня, тогда я тут же, после первой рюмки, отзывал Элика и говорил: 'Элик, я столько не выпью и не сумею помочь тебе! Прости друг!'. Мы целовались с Эликом, и я опять же уходил к Лоре пораньше.

Но были и нестандартные случаи. Как-то раз я уже готовился сообщить Элику, что столько не выпью, но он сделал ужасные глаза и сказал: 'Это невозможно! Она помогла мне купить мебель, и я обещал ей групповуху! Кровь из носа, но надо!'

Тогда я зашёл на кухню снова, выпил стакан водки и снял с себя тельняшку. Элик выпил и тоже разделся по пояс. А надо сказать, что Элик - толстячок, такой жирненький, гладенький, красивый толстячок. Сама же 'девочка' - еврейка, лет пятидесяти, упитанная и выглядевшая чуть старше своего возраста. Она сообщила Элику, что ни разу в жизни не изменяла своему мужу, судя по последующему, тоже жирненькому толстячку. И вдруг решилась изменить, причём сразу с двумя - анекдот!

Вот сидим мы с Эликом раздетые по пояс, пьём водку, базарим о чём-то, а 'девочка' глаз не сводит с меня, так и шарит взглядом по моему телу. 'Радуется, дура, какое счастье ей привалило', - думаю я, - 'такого качка поиметь за какую-то мебель!'.

И вдруг 'девочка' спрашивает меня:

- Извините, пожалуйста, вы не обижайтесь, конечно, но я хотела вас спросить, - вы что, больны чем-нибудь, а то у вас всё тело в буграх!

У Элика глаза на лоб вылезли:

- Дура, это же мышцы!

- А почему у моего мужа, или у тебя нет такого, наверное, молодой человек болен чем-нибудь?

Как Элик ни крутил пальцем у виска, как он ни призывал 'девочку' вспомнить американские фильмы про суперменов, она была непреклонна.

- Я верю своим глазам, а не американским фильмам, которые я, к тому же, не смотрю. Ты привёл мне больного молодого человека! - твердила упрямая пожилая 'еврейская девочка' - 'аидиш киндер'.