Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

'Я считаю', - продолжал гундосить магнитофон - 'что я сделал вам устное сообщение и прошу довести содержание моего сообщения до ректора. А через день-два я и сам доложу ему об этом же. Но вы - заведующий, и вы должны первым оградить кафедру от такого проходимца! Когда буду докладывать ректору, я скажу, что сперва доложил вам по субординации и просил вас довести всё до руководства. И если вы не сделаете этого, то вы покроете проходимца, значит - и вы с ним заодно! А если ректор не примет мер, то у меня есть хороший компромат и на него!' - пригрозил Поносян.

- Что я пережил тогда, - продолжил Ильич, - но всё же решил пойти и доложить ректору. Я ведь только сказал, что был у меня Поносян и рассказал то, что вы слышали, предложив донести это до руководства - ректора.

Ректор во время разговора не поднял глаз от стола. 'Спасибо, идите!' - только и сказал он. А уже назавтра Поносян зашёл с докладом к ректору сам, и тот рассказал ему, что я был у него.

- Иуда я, предатель, и поделом мне всё! - вдруг запричитал Ильич.

- А что это - всё? - переспросил я у Ильича.

- А то, что он подал ректору докладную, что я не соответствую своей должности доцента, так как не имею учёной степени, научных трудов и веду занятия на недопустимо низком уровне. Он посещал мои занятия и как завкафедрой сделал такой вывод. Теперь меня не переизберут по конкурсу, а срок избрания - в феврале. А на моё место он уже подготовил кандидата наук из Еревана, по-русски почти не говорит, не преподавал ни дня! Так мне и надо, Иуде Искариоту, предал я вас - и поделом мне! - снова запричитал Ильич и на глазах его показались слёзы раскаивающегося Иуды.

- Спасите старика, слугой верным, рабом буду вам! - и Ильич снова решил упасть на колени, но мы коллективно удержали его.

- Вот сволочь! - единодушно высказались все присутствующие в адрес Поносяна.

- Так, - решительно сказал я, - пишем письмо запорожцев султану, то есть присутствующих - Абраму. Снимем гада - Поносяна с должности и посадим туда вашего друга, то есть меня! Все проголосовали 'за'.

Я достал пишущую машинку 'Москва', вставил туда пять закладок бумаги и посадил Лилю печатать.

'Ректору ТПИ тов. Рубинштейну А.С.

копия: в Партком ТПИ

копия: в Профком ТПИ

Заявление

Мы, нижеподписавшиеся, :'.

Не буду приводить бюрократических мелочей заявления, скажу только, в чём мы обвиняли Поносяна.

1. Принуждение к ложному доносительству М.И. Стукачёва на доц. Н.В.Гулиа с непредоставлением конкретных доказательств обвинения (свидетельские показания, магнитофонные записи и пр.).

2. Разжигание национальной розни и антисемитизма в ТПИ.

3. Сбор компромата на ректора в виде порочащих его фотографий на отдыхе в Кисловодске.

4. Попытка несправедливого увольнения опытного преподавателя М.И. Стукачёва, как невыгодного свидетеля.

Резюме: требование разобраться в ситуации и наказать провокатора - доц. Поносяна Г.А.

Подписались все кроме Тамары, которая не присутствовала на собрании, и Лили - она хоть и присутствовала, но была с другой кафедры, и не её, вроде, это дело.

Наутро Ильич подал в канцелярию заявление и получил расписку на своём экземпляре. Днём я зашёл к Жоресу Равве, 'по секрету' рассказал об антисемитских выходках Поносяна, о его доносе ректору, о сборе им компромата, и о том, что я не хочу работать с таким гадом, а хочу - с таким справедливым и хорошим человеком, как Жорес.

- Перейду на работу со своей темой и деньгами! - добавил я. - И ещё, - после защиты докторской обещаю не подсиживать вас, а претендовать на то место, которое ректор мне и обещал, - на 'Теоретической механике'.

Жорес матюгнулся в адрес Поносяна, и сказал, чтобы я писал заявление 'по системе бикицер', потому что лекции читать некому.

Испорченный Новый Год

Подошёл Новый 1969 год. Мы с Лилей и Тамарой решили справить его втроём. Но потом Роман и Галя тоже 'напросились' к нам.

- Надо усыпить бдительность Тони, - предложил Роман, - давай возьмём побольше бутылок, зайдём ко мне, напоим Тоню, а сами по-быстрому улизнём.

Я сдуру согласился. Мы взяли водки, пива, портвейна и шампанского. Роман жил от меня километрах в двух. Кроме того, между нами был довольно большой парк, который мы переходили, если шли пешком. Мы сели на транспорт и часам к восьми вечера зашли в квартиру к Роману.

Тоне не понравилось, что пришёл я, но она была довольна, что Роман собирается, как он сказал, встречать Новый Год в семье. Детишки - одна школьница, другая - лет пяти, крутились вокруг папы. Роман открыл водку и предложил выпить за старый год. Запили пивом. Ещё раз - за старый год, и снова запивка пивом.