Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Меня заинтересовало, почему он считался самым сильным человеком в городке. На это Серафим пояснил, что у него дома есть тяжёлая штанга, и он её, к ужасу соседей (квартира у него была коммунальная), иногда поднимает. Ужасало соседей не то, что он её поднимал, а то, что она иногда падала, сотрясая весь дом до фундамента. Узнав про штангу, я потерял покой и упросил Серафима 'свести' меня с Зайцевым, желательно у него дома. Случай такой представился - Серафим договорился занести готовый будильник Зайцеву прямо на дом.

Пошли втроём - Серафим, Володя Ломов и я. Зайцев был явно недоволен большим количеством гостей. Так бутылку - плату за будильник - распили бы вдвоём, а так - волей-неволей приходилось делиться. Серафим познакомил меня с Зайцевым, я рассказал ему, чем занимаюсь в ЦНИИСе. Зайцев слышал про 'чудо-скрепер' и сразу зауважал меня, как изобретателя.

Но душа моя рвалась к штанге и я, наконец, увидел её. В углу комнаты лежал самодельный спортивный снаряд, достаточно профессионально изготовленный. Фёдор Иванович, заметив мой интерес, рассказал, что сконструировал штангу сам, изготовили её на Опытном заводе, и весит она до 105 килограммов.

- Но поднимаю я килограммов пятьдесят-шестьдесят, - пояснил Зайцев, - а больше боюсь: упадёт. Соседи загрызут!

По дороге я намекнул Серафиму, что хочу 'сразиться' по штанге с Зайцевым на бутылку. Серафим не одобрил моего намерения - он не знал про моё спортивное прошлое, а фигура Зайцева внушала ему уважение. Но ради бутылки (безразлично с чьей она будет стороны!) он решил подыграть мне.

Я подошёл к штанге - там было килограммов пятьдесят, неумело подобрал её с пола. Сказал, что она лёгкая, и её поднять - раз плюнуть. Зайцев подошёл к штанге, важно поднял её на грудь и выжал. Я понял, что больше шестидесяти ему не поднять, и стал рваться в бой.

- Молодой человек, вы можете получить грыжу, ведь вы никогда не поднимали штанги, - убеждал меня Зайцев, - да и по фигуре вы худенький, субтильный :

- Это я-то 'субтильный'? - рассвирепел я и предложил Зайцеву обидный спор на бутылку - кто больше выжмет. При этом вытащил из кармана трёхрублёвку и выложил её на стол. Зайцев покачал головой и осудил меня за такую безрассудность - спорить на жим, с ним, с самим Зайцевым - самым сильным человеком городка? Недальновидно! Но вызов принял. Немалую роль сыграл здесь Серафим, подзадоривший Зайцева, что какой-то 'субтильный' мальчишка смеет спорить с ним, самим Зайцевым :

Он выжал пятьдесят пять килограммов, затем взял на грудь шестьдесят, но выжать не смог. Он мял себе мышцы на руках, сетовал, что 'пошёл на вес' без разминки, что дал втянуть себя в авантюру. Он даже не ожидал, что я подойду к шестидесяти килограммам, и пытался не позволить мне это сделать. Бедный Фёдор Иванович боялся, что вес меня 'сломает'. Серафим и Володя взялись меня страховать, и Зайцев уступил.

Я, призвав всю свою фантазию, как можно только непрофессиональнее взвалил штангу себе на грудь, и, боясь рассмеяться, с колоссальным трудом выжал её. Зайцев был поражён. Этого он никак не ожидал.

- Чем вы берёте вес? - Зайцев недоумённо пожимал плечами, - ведь у вас же нет мышц! И он попытался пощупать мои бицепсы с трицепсами, но я уклонился, опасаясь разоблачения.

- Не люблю, когда мужиков лапают, не принято у нас на Кавказе! - соврал я. Что принято на Кавказе, я уже хорошо знал!

Зайцев выложил свой трояк, Володя побежал в магазин, прихватив и мою бумажку. Протесты не помогли - 'за подыгрывание и страховку' - шепнул Володя, и через несколько минут уже прибежал обратно с двумя бутылками 'Старки'. Двадцать четыре копейки он добавил от себя! Невероятная щедрость!

Трёх бутылок - одной - за будильник, другой - выигранной и третьей - за 'страховку', вполне хватило для дружеского застолья. Фёдор Иванович любил закуски, и они у него всегда водились - сыр, колбаса, икра баклажанная, 'Лечо' - всё это для нас было лакомством.

- Чем вы берёте такой вес? - повторял Зайцев мне свой вопрос, и я отвечал ему:

- Головой надо работать, головой! - отвечал я и постукивал себя по лбу. Все смеялись.

Подвыпив, Зайцев обещал потренироваться и взять у меня реванш. Он сказал, что не уступит своё звание 'самого сильного человека городка' субтильному, хоть и умному юноше. Я понял, что ещё несколько бутылок, причём с хорошей закуской - наши!

Замечательная русская черта - отыгрываться. Как говорится в пословице: 'Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался'. Так вот, многоопытный Зайцев несколько раз присылал мне вызовы на поединок, и я всегда выигрывал с минимальным перевесом, выжимал решающий вес с таким трудом, с такими мучениями, что под конец не выдержал. Когда количество побед перевалило за пять, мне стало стыдно, и, невзирая на протесты Серафима и Володи, я набрал на штангу полный вес - 105 килограммов, взял на грудь и с лёгким толчком сделал 'швунг'. Неспециалист не отличит его от жима, и 'самый сильный человек городка' был повержен - физически, а главное - морально.