Мари Осмундсен - Благие дела

Тело совсем не отдохнуло, но голова работала предельно ясно. Карианна несколько часов пролежала так, погруженная в раздумья, не двигаясь, на спине, с заложенными за голову руками, под доносившиеся с улицы звуки, которые служили равнодушным фоном ее размышлениям в темноте жаркой летней ночи.

Через два дня у нее снова была тренировка. После окончания занятий, приняв душ и переодевшись, они нередко сидели в холле и приходили в себя за бутылкой минеральной воды или безалкогольного пива. Уставшие, но в хорошем настроении, они утоляли жажду и болтали, кто-то курил, кто-то читал газету. Приятная пауза перед тем, как разойтись по домам.

— Послушай, Герхард, — обратилась Карианна к тренеру их группы, — мне тут попался один парень, по-моему, твой знакомый… Он приходил сюда прошлой весной, помнишь? Такой светлый, довольно плотный, кажется, помладше меня. Вы сидели и трепались про собак.

— Нет, — отвечал Герхард, — я что-то…

— У него еще был доберман, которого пристрелили! — напомнила Карианна.

— А-а-а, Пер Эрик! Упаси Бог от такой собаки, она же была бешеная.

У Герхарда у самого было две легавых, очень ласковых и благовоспитанных, которые часто поджидали его в углу холла, пока с него в зале сходило сто потов.

— Понимаешь, я была в ресторане, — объяснила Карианна, — и он сидел рядом, а потом ушел и забыл на столике часы.

— Да я почти не знаком с ним, — неуверенно проговорил Герхард, — он действительно начинал тренироваться года полтора назад, только его отстранили от занятий. Он чуть было не прибил одного парня из своей школы. Он… как бы тебе сказать… немного не в себе.

— Что ты говоришь? — откликнулась Карианна. — А мне он показался вполне симпатичным. Ума не приложу, что теперь делать с часами.

— Наверное, оставить в ресторане, — предложил Герхард, подмигнув Карианне.

Тьфу ты, черт! Такого она не предусмотрела.

— Чего глупости говоришь? — надула губы Карианна. — Тогда же я с ним не встречусь.

— Где он живет, я не знаю, — явно без сожаления отвечал Герхард. — Он учился в гимназии с коммерческим уклоном, но должен был уже кончить. Попробуй поискать в «Санктхансхаугене». Помнится, его команда прошлым летом тусовалась иногда там.

Последнее сообщение он выдал нехотя, словно сомневаясь, стоит ли это говорить. И во взгляде, которым он окинул Карианну, сквозили беспокойство и недоумение.

Карианна мило улыбнулась, поблагодарила за подсказку, а вскоре поднялась и ушла домой.

На тренировки она больше не ходила, красный пояс ей так и не достался.

На другой день по дороге с работы Карианна забежала в парикмахерскую. Она носила свои блестящие, медового цвета волосы довольно длинными, теперь она попросила постричь их и сделать перманент, получилась прическа на манер пуделя, Карианна еще покрасила волосы в темно-каштановый. Заглянула в парфюмерию и купила грим.

Вечером она нашла новое занятие: она села перед зеркалом и стала преображать себя. Когда она кончила, из тусклого зеркала на нее смотрела девица, не имевшая ничего общего с Карианной. Это была кукла, темноволосая кукла с губками сердечком и бессмысленным взглядом из-под густо накрашенных ресниц.

В некотором смысле она поступила честно, поскольку, строго говоря, Карианны больше не существовало: тело, которое она, как того требовали условности, одевала, кормила и каждый день отправляла на работу, было своего рода механизмом, управлявшимся ею (она и сама не знала зачем) лишь краешком сознания. Тело это имело внешнее сходство с человеком, которым она некогда была. Теперь она изменила внешность, и это было правильно.

Получив деньги за отпуск, Карианна львиную долю их истратила на одежду, которая бы больше подходила темноволосой кукле, чем висевшая в шкафу одежда Карианны. Она купила молодежные вещи, модного свободного покроя, в розовых и абрикосовых тонах, каких раньше всегда избегала. Она купила и кричащие украшения: массивные треугольные клипсы из ядовито-желтой пластмассы, белые бусы, пояса. После чего Карианна окончательно исчезла, и уже не она, а кто-то другой все свободное время торчал в «Санктхансхаугене» или в других ресторанах под открытым небом — с белым маникюром на руках и с кружкой пива на столике, как радаром, рыская глазами по людской толпе.

Тем временем подошла пора отпусков, и Карианна днями напролет пропадала во Фрогнерпарке, в «Санктхансхаугене» и «Крестьянском дворе», она фланировала между «Морошковум болотом», «Хенриккой» и «Над сортиром», который переименовали в более благозвучное «Над погребом», а затем снова возвращалась в «Санктхансхауген». Иногда она забредала на пляж, чтобы поддерживать загорелыми лицо и ноги, вечерами она нередко делала пробежку, ни на что другое она себе времени не отпускала. Она довольно много пила, хотя гораздо меньше, чем можно было предположить с ее шатаниями по кабакам; она научилась быстро переключаться на минералку, а еще, если не было слишком жарко, пила кофе. Она следила за своей одеждой, за прической и косметикой, то и дело придумывала новые детали, но на дорогие вещи у нее не было денег. Ей без труда удавалось не подпускать близко мужчин. Достаточно было сохранять на лице бессмысленное выражение, не задерживать ни на ком взгляда (во всяком случае, приметно), никогда не улыбаться и сидеть не расслабленно, а замкнув тело, ссутулившись, загородившись руками и ногами. Вокруг был большой выбор хорошеньких девушек, так что у Карианны не было проблем.