Мари Осмундсен - Благие дела

— Рут! — окликнула ее Карианна. — Что-нибудь случилось?

Рут выдавила из себя улыбку и, слезая с подоконника, заметила: дескать, очень быстро стемнело. Она зажгла лампу и постаралась увести разговор в сторону.

Когда Карианна ушла, Рут почувствовала облегчение и одновременно испугалась.

Неужели это возможно — так остро, словно наяву, переживать то, что происходит в твоем воображении?!

Отпуск пришелся очень кстати. Рут уехала на три недели и насладилась ими сполна.

Вернулась она посвежевшая, отдохнувшая и коричневая от загара. И тут же окунулась в работу: ее группу составляли восемнадцать детей в возрасте от трех до шести лет, из которых двое были в саду новичками. Четверо старших мальчишек сколотили задиристую компанию — фру Стенберг еще кое-как справлялась с ними, однако после ее ухода группу три раза передавали из рук в руки, и Венке, которая работала у них вторым воспитателем, должна была держать ухо востро, чтобы они не забили более слабых ребят.

Надо подождать, уговаривала себя Рут, проявить терпение, приглядеться, действовать не спеша. Через две недели она решила, что приглядываться бесполезно: разобраться в кутерьме, которую учиняют ребята, нет никакой возможности, так же как выучить имена всех восемнадцати. И запомнить, кто чьи родители!

Так что первые три недели после возвращения домой сны Рут не посещали.

А в Португалии ей являлся во сне любовник. Рут это действовало на нервы: слишком глупо, слишком неинтересно, слишком тривиально. Подумаешь; Жажда Любви… Добро бы еще давало о себе знать истосковавшееся по эротике тело, нет, тут была замешана и голова, поскольку в снах было нагромождение символов, идеалов, устремлений. Рут представлялся высокий, крепкого сложения мужчина с длинными темными волосами, он напоминал индейца, был немногословен, рассудителен, она читала все его мысли. Рут была приятно удивлена тем, что ее фантазия сумела создать столь привлекательный образ, пусть даже во сне, потом она сообразила, что явно где-то видела его, скорее всего в кино. Уж очень он был правдоподобен, очень органичен. Как его занесло в ее сны? Вероятно, он олицетворял для Рут Возможность Откровенного Разговора. Ну и, конечно, в нем выразился еще один штамп, чуть более примитивный: Сильный, Молчаливый, Заботливый Мужчина.

Хотя у нее как будто было с кем поговорить…

Грезила Рут и о Магнаре. Сам он, впрочем, редко появлялся во сне, обычно она искала его, он был где-то в другом месте и нуждался в помощи, ему грозила опасность, Рут шла по нескончаемым улицам, пробиралась сквозь лесные заросли, проходила через запущенные чердачные помещения с их невообразимым хаосом, через трущобы, а Магнар звал ее, без слов, одним только криком, и она не знала, что именно он пытается сказать.

В Португалии она видела сны едва ли не каждую ночь…

Вот что значит дать себе полентяйничать, побить баклуши, вот что значит раскрепостить свое сознание. Сны приносили наслаждение.

Рут снимала комнату с пансионом в прибрежной деревушке провинции Алгарви, неподалеку от Лагуша; она пила вино, при случае общалась с местными жителями на смеси английского и французского — по-португальски она знала всего несколько слов, хотя ей казалось, что она понимает довольно много из разговоров вокруг. Она загорала, купалась, долго спала по утрам. Рыба, мухи, куры, машины… Здесь, в южной стране, ее сны никому не могли причинить вреда, она была слитком далеко от всех, тут не было никого, кроме Рут, которая вела беспрерывные беседы сама с собой…

Так что если она, проснувшись поздним утром после сладостного парения между небом и землей, открывала глаза и позволяла себе еще с полчаса поваляться в постели, грезя уже наяву, кому от этого хуже? Она была в Португалии, Магнар с Лейвом и Анеттой — за тридевять земель, да и фантазии ее относились не к Магнару: он был лишь символом в ее сознании, она позаимствовала его лицо, голос и тело, чтобы было к чему привязать свои грезы. Не могла же она ночь за ночью мечтать о безымянном индейце, которого никогда в жизни не встречала и наверняка не встретит?

Только недели через три-четыре после возвращения домой Рут поняла, насколько ошибочны были ее рассуждения.

Дни перестали мчаться так стремительно, как прежде, и Рут обнаружила, что, когда она после работы вешает свою куртку в прихожей, взгляд ее невольно задерживается на куртке Магнара. Она не спускала глаз с него и Анетты, она беспокоилась: как у них дела? Все ли хорошо? Но это был обман, на самом деле ее интересовал он.