Ник Хорнби - Hi-Fi

– Но почему ты ей названиваешь? Почему ты так сильно хочешь, чтобы она вернулась?

– А ты сама как думаешь – почему?

– Не знаю. И Лора тоже не знает.

– Если и она не знает, тогда в чем же смысл нашего разговора?

– Смысл всегда есть. Ну он хотя бы в том, чтобы в следующий раз попытаться избежать такого дурдома.

– В следующий раз. Думаешь, следующий раз будет?

– Ладно тебе, Роб, не прибедняйся. И кстати, только что ты задал три вопроса, лишь бы не отвечать на один мой.

– Что же это был за вопрос?

– Смешно. Я видела мужчин вроде тебя в фильмах с Дорис Дей, но не думала, что они на самом деле существуют. – Она продолжает с американской сурдинкой в голосе: – Мужчины, которые боятся связать себя словом, которые, даже когда хотят, не могут сказать «Я тебя люблю» и вместо этого давятся кашлем, что-то мямлят и меняют тему. Но вот он передо мной – живой образец. С ума сойти.

Видел я эти фильмы – тупы до невозможности. И таких мужчин действительно не существует. Сказать «Я тебя люблю» проще простого, и более или менее все мужчины говорят это всю дорогу. Пару раз я и правда вел себя так, будто не могу выговорить этих слов. Почему я так себя вел, точно не знаю. Наверное, надеялся одолжить у Дорис Дей немного сентиментальной чувствительности и с ее помощью сделать момент более запоминающимся, чем он оказался бы сам по себе. Представьте, вы наедине с девушкой и начинаете что-то говорить, но потом умолкаете на полуслове, и она вам: «Ну, что?», а вы ей: «Да так, ничего», а она вам: «Прошу, скажи», а вы ей: «Нет, тебе это покажется глупым», а потом она таки вытягивает из вас слова, которые вы с самого начала собирались сказать, и они для нее тем ценнее, чем с большим трудом вам дались. Не исключено, что она с ходу просекла уловку, но тем не менее ничего не имеет против. Это как спасительные кавычки: никто из нас не бывает так близок к тому, чтобы влезть в шкуру экранного героя, как в те несколько дней, когда уже понимаешь, что девушка тебе очень нравится и неплохо бы признаться ей в любви, но как-то не хочется портить все суровой, прямолинейной искренностью.

С Лиз я и не собираюсь быть искренним. Я не скажу ей, что мои звонки – всего лишь попытка вернуть себе контроль над ситуацией, что я сам не знаю, люблю я Лору или нет, и мне этого никак не узнать, пока она живет с кем-то другим. Пускай уж лучше Лиз считает меня занудным косноязычным болваном, до которого все доходит с большим опозданием. Полагаю, в конечном счете мне это не повредит.

Я начинаю сначала – с Элисон. По моей просьбе мама находит ее номер в районной телефонной книге.

– Это миссис Эшворт?

– Да, это я.

Мы с миссис Эшворт незнакомы. Мой шестичасовой роман с ее дочерью так и не дошел до той стадии, на которой следует представление родителям.

– Я когда-то был другом Элисон, и мне хотелось бы возобновить знакомство.

– Вам дать ее австралийский адрес?

– М-м… Если она живет там, то да.

Не выйдет у меня по-быстрому простить Элисон. Это займет долгие недели: несколько недель на то, чтобы собраться написать письмо, несколько недель – чтобы дождаться ответа.

Миссис Эшворт дает мне адрес своей дочери, и я спрашиваю, что та делает в Австралии. Оказывается, она замужем за владельцем строительной фирмы, работает медсестрой, у них двое детей, две девочки, ну и так далее. Мне удается сдержаться и не спросить, вспоминала ли она когда-нибудь обо мне. Зато я интересуюсь, как дела у Дэвида – он в Лондоне, работает в аудиторской компании, женат, у него тоже две девочки, и когда же наконец у кого-нибудь в этой семье родится мальчик? Даже двоюродная сестра Элисон и та недавно родила девочку! В нужных местах я издаю восклицания, призванные показать, что все это не укладывается у меня в голове.

– А откуда вы знаете Элисон?

– Я был ее первым парнем.

Миссис Эшворт выразительно молчит, и я на секунду пугаюсь: а что, если последние двадцать лет в семействе Эшвортов меня считали виновным в преступлении на сексуальной почве, которого я не совершал?

– Она вышла замуж за своего первого парня. За Кевина. Она сейчас Элисон Баннистер.

Она вышла замуж за Кевина Баннистера. Таким образом, меня тогда смели силы, о противостоянии которым не могло быть и речи. Потрясающе! Каковы были мои шансы выйти победителем, восстав против рока? Их вообще не было. То есть дело не во мне, не в каких-то моих промашках, и я прямо-таки чувствую, как рассасывается оставленный Элисон Эшворт шрам.