Ник Хорнби - Hi-Fi

Настойчивость приятелей мне не нравится.

– С чего это им талдычить?

– С того, что фильм великолепный. Там и смеха и всяких жестокостей полно, а еще там играют Тим Рот и Харви Кайтел, ну и вообще. И саундтрек атасный.

В конце концов, может, и напрасно я сравниваю Иена с «Бешеными псами». В нем нет ничего от Тима Рота или Харви Кайтела. Иен не смешной. И не жестокий. И саундтрек у него говенный, судя по тому, что доносилось до нас через потолок. На время эти соображения меня утешают.

Но «пока» по-прежнему не дает мне покоя.

Я звоню Лоре на работу.

– А, привет, Роб, – говорит она, как если бы я был приятелем, которого она рада слышать. (1. Я ей не приятель. 2. Она не рада меня слышать. И кроме того…)

– Как дела? – Я не дам ей поиграть во все эти игрушки, что, мол, да, раньше мы были вместе, но так случилось, и это правильно…

– Спасибо, неважно. – Она вздыхает.

– Мы можем встретиться? Ты мне тогда сказала кое-что, к чему бы я хотел вернуться.

– Я не хочу… Я пока не готова обо всем этом снова говорить.

– Ну и что прикажешь мне тем временем делать? – Я понимаю, как кошмарно звучит это мое язвительное нытье, но уже не в силах остановиться.

– Ну… продолжай жить. Не можешь же ты все забросить и ждать, пока я не скажу тебе, что больше не хочу с тобой видеться.

– Но ведь все еще может повернуться так, что мы снова будем вместе?

– Не знаю.

– Тогда вечером ты сказала, что может.

Тут я не передергиваю, и хотя она не в том состоянии духа, чтобы ожидать от нее снисходительности, я проявляю настойчивость.

– Ничего подобного я не говорила.

– Нет, говорила! Говорила! Ты сказала, что шанс есть! А это все равно что сказала бы «может»! – Господи. Каким жалостливым я умею быть.

– Послушай, я сейчас на работе. Поговорим, когда…

– Если тебе не нравится, что я звоню на работу, могла бы дать мне домашний телефон. Извини, Лора, но я не положу трубку, пока ты не согласишься встретиться со мной где-нибудь в городе. И вообще, мне непонятно, почему я всегда должен принимать твои условия.

Она издает короткий усталый смешок:

– Ладно, ладно, ладно, ладно, ладно. Завтра вечером тебя устроит? Заезжай ко мне в контору. – Она полностью прекратила сопротивление.

– Завтра вечером? В пятницу? И ты не занята? Отлично. Просто великолепно. Буду очень рад тебя повидать.

Я не уверен, что Лора слышала жизнеутверждающую, примирительную и искреннюю концовку моей реплики. Она повесила трубку раньше.

Мы, все трое, бездельничаем в магазине, потихоньку собираемся уходить и попутно занимаемся тем, что охаиваем составленные другими первые пятерки лучших за все времена первых дорожек с первой стороны. (Моя пятерка: «Janie Jones», «Клэш», альбом «The Clash»; «Thunder Road», Брюс Спрингстин, альбом «Born То Run»; «Smells Like Teen Spirit», «Нирвана», альбом «Nirvana»; «Let's Get It On», Марвин Гэй, альбом «Let's Get It On»; «Return Of The Grievous Angel», Грэм Парсонс, альбом «Grievous Angel». Барри возражает: «Мог бы набрать и чего-нибудь не такого спорного. Где у тебя что-нибудь из „Битлз“ или из „Роллинг Стоунз“? Или из… как его там… Бетховена? Пятая симфония, сторона первая, дорожка первая, а? Тебя близко нельзя подпускать к работе в музыкальном магазине». Потом мы спорим: это он сноб и мракобес – иначе откуда бы в его пятерке взялись «Файер Энджинс», которые едва ли лучше отсутствующего в ней Марвина Гея? – или это я не первой молодости зануда.) А потом – впервые за все то время, что он работает у меня в магазине, если не считать случаев, когда ему надо было тащиться куда-нибудь к черту на кулички на концерт очередной причудливой группы, – Дик говорит:

– Я с вами, ребята, сегодня в паб не могу.

Мы замолкаем, чтобы показать, как он нас ошарашил.

– Дик, не валяй дурака, – наконец произносит Барри.

Дик смущенно ухмыляется:

– Нет, правда, ребята. Не могу.

– Предупреждаю тебя, – говорит Барри, – не назовешь уважительной причины, больше ты нам не собутыльник.

Дик молчит.

– Давай выкладывай, с кем у тебя встреча.

Дик по-прежнему молчит.

– Ты чего, язык проглотил?

Тишина.

– Просто не верится, – говорит Барри. – Где в этом мире справедливость? Где она? Эй, справедливость, где ты? Дик топает на свиданку, Роб затаскивает в койку Мэри Ласалль, а самый прекрасный и умный из троих остается ни с чем.

Нет, он не забрасывает пробный камешек. Он не смотрит на меня искоса, чтобы проверить, попала ли его реплика в цель, не делает паузу, в которую я мог бы вставить какое-нибудь замечание; он знает наверняка, и от этого я чувствую себя уязвленным и лопаюсь от самодовольства в одно и то же время.