Мисима Юкио - Запретные удовольствия

Пока её волосы были влажными, она сочла невозможным выманить Юити из комнаты Сунсукэ. Высунувшись из окна, она сушила волосы. Пассажирский паром, который направлялся на остров О., затем заходил в К., а следующим утром в обманчивом свете перед восходом пришвартуется на Цукусиме, сейчас входил в гавань, его огни отражались в воде.

В городке К. музыка звучала нечасто. Каждый раз, как причаливал корабль, в летнем воздухе слышались звуки популярной песенки из громкоговорителя на верхней палубе. Огни фонарей встречающих из гостиниц теперь слились воедино внизу, в доках. Через некоторое время резкий звук свистка причаливающего судна пронзил ночь, словно крик испуганной птицы, и достиг ушей Ясуко.

Ее волосы быстро сохли, отчего она невольно почувствовала холод. Несколько прядей на виске были будто чужие, словно холодные мокрые листья. Прикосновение руки к сохнущим волосам давало ей пугающее ощущение смерти.

«Не могу понять, что так тяготит Ю-тяна», – думала Ясуко. – Если он расскажет мне об этом и окажется, что речь идет о чем-то таком, ради чего он должен умереть, я сочту нужным умереть вместе с ним. Определенно, такая мысль входила в мои намерения, когда я уговаривала его приехать сюда со мной».

Некоторое время, пока Ясуко укладывала волосы, её мысли перескакивали с одного на другое. Неожиданно она подумала, что Юити находится не в номере Сунсукэ, а в каком-то другом месте, о котором она ничего не знает. Она вскочила и торопливо вышла в коридор. Ясуко попросила разрешения войти, раздвинула дверь и встретила эту улыбку. Естественно, что её посетило предчувствие счастья.

– Я вам помешала? – спросила Ясуко.

Старик отвел глаза, сознавая, что её участие, её гордое кокетство предназначаются явно не ему. Он представил Ясуко семнадцатилетней.

В воздухе повисло напряжение. Чтобы как-то разрядить обстановку, Юити взглянул на часы. Скоро девять.

Неожиданно зазвонил местный телефон, стоящий в токонома [18] Токонома – ниша в стене в главной комнате японского дома, её пол приподнят по сравнению с уровнем остального пола. В ней обычно размещен свиток живописи или каллиграфии, на полу может стоять букет в вазе, курильница с благовониями. . Все трое уставились на аппарат. Никто не пошевелился.

Наконец Сунсукэ поднял трубку. Потом посмотрел на Юити. Это был междугородний звонок из дома Юити в Токио. Юити спустился вниз к тёба [19] Тёба – место для оплаты счетов в рёкан – гостинице в японском стиле. , чтобы поговорить, Ясуко отправилась с ним, не пожелав оставаться с Сунсукэ наедине.

Через некоторое время молодые люди вернулись. Взгляд Юити лишился былого спокойствия. Хотя его никто ни о чем не просил, он принялся быстро объяснять:

– У моей матери, по мнению докторов, почечная недостаточность. Мне сказали, что её сердце становится все слабее и её мучает нестерпимая жажда. Они хотят, чтобы я немедленно вернулся домой.

Волнение придало ему сил сообщить эту весть, при обычных обстоятельствах он не смог бы и слова сказать.

– Она весь день повторяла, что согласна умереть, после того как увидит мою невесту. Больные люди как дети, верно?

Произнеся эти слова, Юити осознал, что решил жениться. Сунсукэ почувствовал это решение. Темная радость плавала в глазах Сунсукэ.

– В любом случае вам лучше вернуться, не так ли?

– Мы еще можем успеть на десятичасовой паром. Я поеду с тобой, – сказала Ясуко.

Она побежала в свою комнату складывать вещи. В её шагах читалась радость.

«Удивительная вещь – материнская любовь, – подумал Сунсукэ, мать которого сочла невозможным любить его, такого безобразного. – Больная пришла на выручку сыну в момент опасности. Что-то подсказало ей, что Юити хочет вернуться домой этой ночью».

Пока Сунсукэ размышлял, Юити тоже был погружен в свои мысли. Глядя на его нахмуренный лоб, на брови, вскинутые изящными мужественными тенями, Сунсукэ почувствовал легкую дрожь. «Действительно странная ночь, – думал он. – Я должен быть осторожен и не давить на него. Он слишком обеспокоен здоровьем матери. Ничего. Мальчик приближается к моему образу мыслей».

Они едва успели к отходу десятичасового парома. Каюты первого класса были заняты, поэтому им дали два места в каюте второго класса в японском стиле на восемь человек. Когда Сунсукэ сообщили об этом, он слегка подтолкнул локтем Юити и сказал:

– Определенно, сегодня ночью ты хорошо выспишься.

Как только молодые люди вступили на борт, подняли трап. На краю пирса несколько мужчин, одетых только в исподнее, держали над головами шахтерские лампы и отпускали неприличные реплики в адрес какой-то женщины на палубе. Та отвечала им сильным пронзительным голосом.