Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

Снова запела входная дверь, и раздались шаги на лестнице. На сей раз это были бабка с теткой Викторией. Бабка двигалась тяжело – ведь она весила больше ста килограммов, часто останавливалась. Зато тетка Виктория ступала сперва на носок, звонко пристукивая каблучками по ступенькам.

– Мне пора. Бабка возвращается, сейчас начнет меня разыскивать.

– Сиди, – велела хозяйка, – ты же не бездельничаешь.

Некоторое время мы втроем молча щипали перо.

– Катажина! Катажина! – послышался бабкин голос.

Я поднялась. Придется пойти, иначе всей округе станет известно, что меня нет дома. Когда я вошла в комнату, бабка вешала пальто в шкаф, а тетка, еще одетая, сидела на стуле с крайне страдальческим видом. Бабка с ходу набросилась на меня:

– Где ты болтаешься? Стоит на минутку уйти из дому, как ее уже и след простыл!

– Я помогала хозяйке щипать перо.

– Поди принеси свежей воды, – не унималась бабка, – чай надо заварить, у Виктории болит голова.

Я взяла ведро и пошла за водой.

«Неужели бабка не может говорить со мной спокойно? Зачем нужно беспрерывно кричать?»

Возле колодца стояла Янка Блахут. Мне было не до разговоров, но она обратилась ко мне первая:

– Катажина, идешь в субботу на танцы?

– Будут танцы? Не знала. Нет, я не пойду: во-первых, бабка не разрешит, а во-вторых, не с кем.

– Танцы устраивают мои двоюродные братья в Барвалде. Очень хочется пойти, да стесняюсь.

– Чего стесняться? Не понимаю.

– Отец велел, чтоб обязательно пошла. Иду с двоюродным братом. Но почему-то стесняюсь. Может, пойдешь с нами? Веселее будет.

– Пустой разговор, меня не пустят, я свою бабку знаю.

– А если моя мама зайдет к твоей бабке? Брат будет нас там опекать. Мама обещала поговорить с бабкой, если ты согласишься. И пани Дрозд наверняка словечко замолвит.

– Попробуйте, только я не верю в чудеса.

И я потащила домой воду.

Тетка Виктория лежала в постели с компрессом на голове и громко стонала:

– Ох, как голова болит, прямо раскалывается! С ума сойти можно от такой боли!

Бабка ходила по комнате на цыпочках, что при ее тучности выглядело весьма комично, и шепотом отдавала мне приказания. Когда чай был готов, тетка села в кровати, сняла с головы компресс и обратилась ко мне:

– Подай мне пудреницу, гребешок и зеркальце. Боже милостивый! На кого ж я похожа! Если бы меня сейчас увидел Лукаш! О господи!

– Успокойся! – воскликнула бабка. – Только пуще себя растравляешь такими причитаниями. Выпей чайку, сразу полегчает.

Виктория напилась чаю, попросила по традиции еще чашку, уселась поудобней в кровати и, уже умиротворенная, сказала:

– Ты не представляешь, Катажина, какие милые люди эти Паевские. И какие респектабельные. Она прелестна, а он на редкость обаятелен. Они мне напоминают одну помещичью семью с кресов, такие же настоящие поляки.

– А чем, по-вашему, тетя, отличаются настоящие поляки от прочих?

– Дорогая моя, чтобы это понять, нужно кое-что в жизни испытать, кое-что увидеть. Понимаешь ли, довоенная интеллигенция – поистине соль земли польской. Каждая беседа с людьми этого круга – настоящее духовное пиршество.

Тетка подвела брови перед зеркальцем и продолжала:

– О чем там говорят? Они готовятся снова вступить во владение своими поместьями. Рассказывают, что будут делать, когда вернутся. Паевская – прирожденная общественная деятельница. Знакомые у них, разумеется, люди исключительно интересные и состоятельные. – Тетка вздохнула. – Это настоящий светский дом! У них я отдохнула от этих кумушек, что вечно здесь толкутся. От голытьбы, на которую смотреть тошно. О боже! Лишь бы Лукаш вернулся и забрал меня отсюда. Только этой надеждой я и жива.

– Они всем интересуются, – с уважением сказала бабка. – Откуда кто родом. У кого какое было поместье.

– Конечно, – осмелилась я подать голос. – Всюду только по деньгам о людях судят. Помните, что нам хозяйка рассказывала? Когда она двадцать с лишним лет назад выходила замуж, то была бедна, как церковная мышь. Нищенкой ее здесь прозвали. Потом получила из Америки наследство, да такое большое, что смогла дом построить. Ничего не помогло, по-прежнему «нищенкой из Вадовиц» называют. Так уж и останется. А по мне, важнее, чтоб человек был честен, держался с достоинством. Ну, а имение?.. Конечно, от прибытка голова не болит. Одного не понимаю: ведь Паевские все свои богатства получили в наследство. Так какие у них заслуги?

– Помолчала бы лучше. Один был «с достоинством» в нашей семье – твой отец. На несколько поколений хватит. Не люблю я, когда ты умничаешь. Понимала бы! – оборвала меня бабка. – Лучше постель приготовь, спать пора.