Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 1

Рядом курили сигары. Тяжелый дым с копченым привкусом заполнял небольшое пространство плотной пеленой. Ни присутствия кондиционера, ни вентиляции почему-то не ощущалось. Настроение у Нины пошло на спад, в виске завибрировала первая иголочка головной боли. Густой едкий дым ей казался тошнотворным, а принесенный официантом «фирменный» клюквенный морс, который так рекомендовал хозяин, отдавал неприятной горечью. Раздражала каждая мелочь. Стоило Николаю заговорить о своей петербургской поездке, во время которой он вновь пытался организовать жизнь дочери на Гороховой и устроил настоящий кастинг на дому, подбирая нянь и репетиторов, как Нина вскипела. Она во всеуслышание заявила, что если и дальше так будет продолжаться, то и сама скоро уедет жить к матери в Петербург и что сейчас, в настоящий момент, ни секунды больше не может находиться в этом «притоне», где нечем дышать и голова раскалывается от смрада. Сидевшие за соседними столами начинали оглядываться на них.

Николай в ответ безвольно улыбался. Уговаривать жену ему не хотелось — он слишком хорошо знал ее и понимал, что это сейчас бесполезно. Не дождавшись от него никакой реакции, Нина решительно поднялась с места и направилась к выходу…

Поймав такси, она попросила отвезти ее к Славянской площади. Едва миновав Гоголевский бульвар, машина попала в пробку и поползла по-черепашьи в густом потоке «жигулей» и «мерседесов». После тоннеля под Новым Арбатом на дороге лучше не стало, и Нина, поспешно расплатившись, вышла из такси.

Стараясь не поддаваться душевной смуте, всё сильнее переполнявшей ее, Нина пересекла Большую Никитскую, вышла на безлюдный бульвар, уже залитый вечерней синевой, и, заставляя себя думать о чем угодно, только не о доме, не о своих проблемах, потерянно направилась по центральной аллее в сторону Тверской. Не доходя до Пушкинской площади, она повернула вправо, к переходу, и слева, между аллеей и скамейками, которыми была отгорожена детская площадка, вдруг заметила знакомое лицо.

Ей навстречу шла молодая женщина в светлом берете. Она вела за руку мальчугана, на ходу что-то объясняя ему и показывая на проезжую часть, где на зеленый свет только что хлынули лавиной машины. Рядом с женщиной и мальчиком шла преклонных лет дама и тоже что-то внушала ребенку.

— Адель? Вы? — удивленно спросила Нина, в растерянности преграждая женщинам дорогу.

— Ой, это вы… — неуверенно произнесла Аделаида. — Я сразу и не узнала вас. Здравствуйте.

В пуховике и джинсах, абсолютно неузнаваемая, красавица из ресторана с робостью перевела взгляд с Нины на малыша. Ее пожилая спутница с интересом разглядывала Нину.

— Ваш? — спросила Нина, кивнув на мальчугана.

— Мой. — Ада потеребила его за плечо. — Поздоровайся с тетей, ну-ка!

Малыш насупился.

Нина присела перед ним на корточки и, осторожно взяв за ручку в мягкой пушистой варежке, спросила:

— Как тебя зовут, мальчик-с-пальчик?

Потупившись, мальчуган едва слышно выдавил из себя:

— Ёжа.

— Ёжа — это Ёжик?.. Настоящий, с колючками?

— Никак не могу научить его выговаривать свое имя. Его зовут Сережа, — извиняясь, сказала Аделаида.

— Сколько же тебе лет, Ёжик? — умиляясь, спросила Нина мальчика.

— Двадцать пять, — ответил мальчуган.

— Какой большой! — похвалила Нина.

Малыш уткнулся головой в мамину куртку.

— Разве тебе больше не четыре годика, фантазер? — спросила Аделаида сына.

Ответа не последовало.

— А это моя мама… познакомьтесь, — представила Ада пожилую женщину.

«Очень приятно!» — в один голос сказали они с Ниной.

Нина перевела взгляд на Аделаиду, и ею овладело то же чувство, что и в ресторане в тот день, когда они познакомились.

— Вы где-то здесь живете? — спросила она.

— Да, вон за тем домом, — Аделаида махнула перчаткой в сумерки. — Вернее, там живет мой друг. А я живу у него, — добавила она. — Мы всегда здесь гуляем. Или еще вон там, за домами… Там есть еще один сквер.

— Я вот тоже… решила пройтись… — Нина не знала, что сказать.

— Вам в какую сторону? — спросила Аделаида.

— Я на Солянке живу… Да мне всё равно куда…

Сын дернул Аду за рукав. Она нагнулась к нему, и мальчик что-то прошептал ей на ухо. Поправив ему шарфик Аделаида спросила:

— В кустики пойдешь?

Мальчуган понуро покачал головой:

— На горшок.

— Где же я возьму горшок, Ёжик? До дома потерпишь?.. Ну пожалуйста!

Мальчик еще больше насупился, обещать ничего не хотел.