Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

В полученной информации майор, как и предполагалось, усомнился и принял ее к исполнению только после подтверждения.

Островень собрал свое подразделение, бегло объяснил обстановку, и не прошло минуты, как последний силуэт жиденькой группы лейтенанта скрылся в заснеженной ложбине, уводившей к самому лесу, по направлению к дожидавшемуся в балке правофланговому дозору…

В десять утра с небольшим группа стянулась к ельнику. За лесом простиралась снежная целина, просматривающаяся не менее чем на два километра. Лица солдат лоснились от пота. От расстегнутых под маскхалатами бушлатов шел пар.

Прошло еще полчаса. От отделения Дивеева, которое было выслано вперед и уже полностью обогнуло голую низину, поступил сигнал о приостановке продвижения. Прямо в лесу, там, где деревья взбегали на невысокий пригорок, обнаружена свежая лежка — мусор, окурки, затоптанный костер. На перекур останавливалось человек пять. Судя по всему — ночью. Из чего следовал вывод: боевики рассылали сторожевое охранение по периметру. Продвигаться дальше предстояло с максимальной осторожностью.

На пересечение низины, в обход впадины по правому краю, где в рельеф врезалась заваленная снегом проселочная дорога, потребовалось еще около часа. А когда основная группа вышла к лесу и к обнаруженной лежке, перед глазами зарябили снежные хлопья. Местность едва просматривалась в бинокль. Впереди на возвышении вырисовывался взгорок с кошарой. Ходьбы до нее оставалось часа два, не меньше, и времени на отдых Рябцев выделить не мог. Он приказал не расслабляться, продолжать движение… В этот момент с запада, со стороны поля, раздался перестук автоматных очередей, а следом за стрельбой сухие разрывы подствольных гранат.

Капитан приказал стянуться к краю леса и залечь вдоль поля. Разглядеть хоть что-нибудь сквозь пелену усиливающегося снегопада не удавалось. Как назло, не отвечала и рация лейтенанта.

Когда зуммер наконец ожил, Рябцев выхватил у радиста тангенту и наушники. В эфире звучал голос Островеня. Лейтенант пытался объяснить что-то совершенно сумбурно, изъяснялся бессвязными фразами — то ли не мог отдышаться, то ли паниковал. Наконец Рябцев понял, что группа лейтенанта наткнулась на сторожевое охранение и приняла бой. Островень передал свои точные координаты и дважды повторил, что справится своими силами.

Автоматная стрельба на время утихла. Но не прошло и пяти минут, как она возобновилась с еще большим ожесточением. Опять стали слышны хлопки подствольных гранат — с ровными интервалами, будто на учебном стрельбище. В бинокли по-прежнему ничего не удавалось рассмотреть. Пелена висела перед глазами и раздувалась, будто простыни на ветру. Снегопад усиливался.

Радист Островеня, вновь вышедший в эфир, вдруг сообщил, что всё кончено, сопротивление было сломлено.

— Чье?! Спроси — чье ?! — закричал ему капитан.

Радист переспросил. И только после двукратного подтверждения все вздохнули с облегчением.

«Косяк» оставил в снегу четырех убитых и трех раненых. Несколько человек смогли отойти к основному отряду, который продолжал двигаться вперед. У Островеня — двое раненых. Обоих нужно было эвакуировать. Чтобы действовать по намеченному плану, лейтенант намеревался следовать по балке дальше, не дожидаясь эвакуационной группы и оставив при раненых охрану.

Распоряжение лейтенанта Рябцев поддержал не сразу. Он понимал, что именно теперь, в ближайшие полчаса, должна проясниться обстановка в балке: будет ли контратака или «косяк» решит не терять времени. Требовалось также подтверждение от Голованова — вышел ли он на заданную позицию.

Кособокое кирпичное сооружениена пригорке имело надстроенный из досок чердак. Нижние ворота были настежь распахнуты. Кошара выглядела заброшенной. Вокруг — ни души. Над голой заснеженной целиной, которую предстояло преодолеть одним марш-броском, по-прежнему порошило. Чуть дальше и левее, где протекала речка Гумс, на взгорке виднелись развалины. Поросшие ивняком и кустарником, руины давних жилых построек полностью занесло снегом. От развалин к луговой пойме сбегал молоденький лесок. За зарослями проглядывала и сама речка — черная и извилистая, как змея.

Кьоса-Корт (Голая горка) — эта высота с ретранслятором была помечена на карте номером 101–5 и походила на лохматую, а на самой макушке облысевшую голову. Холм покрывало густое полесье. Позиция выглядела идеальной во всех отношениях. Единственным недостатком ее была незащищенность с тылов; в случае необходимости холм легко отсекался по всему периметру, и оставалось лишь удивляться, почему именно это место выбрали под перевалочную базу…