Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

Лечащий врач, еще пару дней назад уверявший, что серьезных осложнений быть не может, в канун Пасхи стал менее оптимистичен. Он просил Нину поменьше сидеть в палате и не обзванивать всю планету в поисках несуществующих решений и директив, поскольку она названивала Николаю Николаевичу в Москву и в парижскую больницу, где Николая оперировали, после чего мчалась обсуждать услышанное с санаторными врачами. Говорила же по большей части банальности. На нее обижались. Заведующий отделением скрепя сердце всё же согласился на визит пожилого коллеги из Военно-медицинской академии, которого Нине порекомендовал Николай Николаевич.

Ничего нового старичок-кардиолог не обнаружил. Пересмотрев кипу электрокардиограмм, он пришел к заключению, что аритмия выраженная, с отрицательной динамикой. Всё, что он мог предложить, это забрать больного к себе в стационар — на всякий случай, чтобы понаблюдать его подольше и провести дополнительное обследование. Переезд назначили на начало пасхальной недели. Вышло иначе…

За два дня до этого, в ночь с понедельника на вторник, на Гороховую позвонил дежурный врач и сообщил, что ему только что пришлось отправить больного в ближайшую больницу с очередным инфарктом…

Ранним утром Иван появился в больнице в Озерках, на далекой городской окраине, куда Николая доставили ночью. Больница выглядела обшарпанной, убогой. Многоместные палаты. Вонь лекарств, хлорки и столовой. Не приходилось жаловаться разве что на чистоту. Молодая уборщица трудилась не покладая рук.

Всю первую часть дня Нина провела в телефонных переговорах, а затем в разъездах между Озерками и Военно-медицинской академией, куда пыталась перевезти мужа. Для того чтобы разобраться в том, что с ним произошло, требовалось провести новое обследование, в частности коронографию. Отделение в Озерках такой аппаратуры не имело. Однако Нину в один голос отговаривали от поспешных действий и в академии, и в Озерках. Советовали подождать пару дней: переезд мог только навредить больному.

Более полную информацию о состоянии брата Иван получал через медсестер. Одна из них, молоденькая Вера Павловна, которая выделялась среди своих коллег какой-то еще девичьей застенчивостью и добродушием, объясняла ему, теряясь от смущения, что положение пациента серьезное, что при подобных инфарктах некроз тканей миокарда, несмотря на все меры предосторожности, представляет угрозу для жизни. Но в то же время старалась успокоить Ивана, уверяя, что даже за время ее работы в больнице она немало повидала случаев, когда больные полностью выздоравливали.

Николай пребывал в полубессознательном состоянии. Изредка на мгновение приоткрывал глаза, узнавал брата, пытался улыбнуться, после чего вновь погружался в тяжелый полусон…

Последний разговор с Николаем состоялся в среду. Иван приехал с Ниной и Февронией. Николай спал, и уже другая медсестра, сменившая молоденькую Веру Павловну, сообщила, что с утра он практически не приходил в себя. Лицо брата с впалыми изменившимися чертами лоснилось. Руки едва заметно теребили край одеяла. Он никого не узнавал. Сознание возвращалось к нему всё реже, и, когда он приходил в себя, во взгляде его появлялись то глубокое удивление, то испуг, а глаза слезились.

Феврония была не в состоянии смотреть на отца раздавленного болезнью, непохожего на себя, неспособного шутить и подбадривать. В палате находилось еще двое больных, оба с инфарктами. Воздух стоял затхлый, тяжелый. И Нина вскоре вывела дочь в коридор.

В отделении начался вечерний обход. Группа молодых врачей вошла в палату, и Иван, когда очередь дошла до Николая, уступил место у кровати заведующему отделением. Брат обводил всех недоуменным взглядом. Через минуту, как только палата вновь опустела, глаза его как будто по-прежнему следили за происходящим, но Ивана он не узнавал. Николай уснул.

Дежурная медсестра, стараясь подбодрить Ивана, уверяла, что больному хотя и тяжело физически, но совсем не больно. Глядя на спящего брата, Иван и верил и не верил ей.

Прошло около часа. Николай открыл глаза и устремил прямой неподвижный взгляд на брата:

— Это ты?

— Я… Иван, — зачем-то уточнил Иван.

— Что ты тут делаешь?

— Сижу. Рядом с тобой.

— Ах, да. Надо ж, не повезло… — пробормотал Николай. — По-моему, финиш. Вот теперь я чувствую.

— Что ты чувствуешь? — помедлив, переспросил Иван.

Уставившись в потолок, Николай только громко вздохнул и не ответил.