Соно Аяко - Синева небес

— Я вычитала это в журналах. Может быть, даже в вашем журнале.

— Уже доказано, что он убил двоих — Кэна и Каё Аоки. Еще двух девушек, Томоко Симаду и Рэйко Сугу, он бросил в беспомощном состоянии, в результате чего те погибли. Наверное, еще есть и другие нераскрытые преступления. Полиция, разумеется, проверит списки всех пропавших без вести, может быть, среди них есть жертвы Уно. Скажите, он никогда не рассказывал вам о своих женщинах?

Юкико не испытывала доверия к репортерам; в то же время было не похоже, что Такато преследует какой-то злой умысел.

— Я не знаю круг общения Уно-сан.

— Возможно, это просто слухи, но поговаривают, что вы оплатили услуги защитника Уно. Это правда?

— Я еще не приняла окончательного решения. Если семья Уно-сан захочет оплатить его защиту, то мне не придется участвовать материально. Если они откажутся, то платить буду я. Собственно, я нашла адвоката для Уно-сан по его личной просьбе.

— Но ведь ему могут дать государственного защитника, за которого не нужно платить. Этот судебный процесс невозможно выиграть, верно?

Юкико с трудом нашла, что ответить:

— Адвокат — моя знакомая. Если семья Уно откажется платить, в виноватых буду я. Я не могу допустить такого.

— Вы уже заплатили какие-то деньги?

— Нет, пока ничего не платила. Адвокат тоже считает, что будет справедливо, если ее услуги оплатит семья Уно. Но, думаю, если дело затянется, мне придется вмешаться, — призналась Юкико.

— Фудзио Уно как-нибудь выразил вам свою благодарность? Сказал спасибо за вашу заботу?

— Я получила от него письмо.

— Какое письмо?

— Я его еще не распечатывала, — ответила Юкико.

Это не было ложью. Перед тем как выйти из дому, она обнаружила в почтовом ящике письмо от Фудзио. На конверте из грубой бумаги стояли только инициалы «Ф. У.», наверняка надписанные рукой полицейского. Юкико сразу поняла, что это письмо от Фудзио. Однако не стала распечатывать, а отнесла письмо в дом, оставив на дзабутоне в комнате для шитья, и пошла по делам.

По дороге Юкико размышляла о том, что ей не хочется читать его. Оно рождало мрачные предчувствия. Конечно, нельзя сказать, что ей не хочется узнать мысли Фудзио. Однако она достаточно отчетливо представляла, что он там может написать: попытается оправдаться или же опять попросит о чем-то так хитро, что нельзя отказать. Поэтому, возвращаясь домой с покупками, Юкико оттягивала момент, когда она распечатает письмо.

— Вы можете показать мне это письмо?

— Нет, это невозможно.

— Там есть что-то секретное?

— Нет. Но это письмо личного характера, и человек, писавший его, не давал мне разрешения показывать его посторонним.

— Но вы же его еще не прочли? Стало быть, и не можете знать, о чем он вам пишет. Может, он как раз дает свое разрешение? Я могу подождать, пока вы прочтете…

Юкико поставила на огонь чайник, чтобы заварить гостю чай, и пошла в комнату для шитья. Взяв письмо, она тут же вернулась в гостиную, поскольку не вполне доверяла Такато.

Если она прочитает письмо украдкой от Такато, а потом перескажет его журналисту, то он может не поверить. Еще не известно, что он потом напишет в своем журнале. Если же вскрыть письмо при нем и тут же пересказать ему содержание, то, возможно, Такато удовлетворится и уйдет.

Юкико распечатала письмо и принялась читать.

«Как ты поживаешь? Я здоров, хотя ты и пишешь, что нет смысла спрашивать о здоровье человека, сидящего в тюрьме».

Уже от одного этого у Юкико испортилось настроение. Она написала не так. Она писала о том, что в камере предварительного заключения здоровье не требуется. К тому же, Фудзио употребил фамильярные личные местоимения, хотя Юкико не давала такого повода.

«…Я встретился с адвокатом Кадзами. Честно говоря, я был удивлен, что мой защитник — женщина. Она сказала, что ее зовут Нагиса. Имя неплохое, но мне не нравятся женщины в очках. У нее очень строгий вид, и мне кажется, что она знает свое дело, поэтому я согласен с ее кандидатурой.

Приятного в моей жизни мало, разве что только сны. В снах я встречаюсь с разными женщинами. Полицейские говорят, что я хотел убить всех без разбора, но это не так. Пусть спросят у X., с которой я ездил в Иокогаму, у X. Г., что перевела какую-то книгу о Венеции, у Д. Ю. — девушки, которая не хотела учиться и мечтала иметь домик в горах. Пусть спросят у той мадонны из многоквартирного дома, которая прижимала к себе младенца… Все они вошли в мою жизнь подобно сверкающим звездам. И все они приходят ко мне во сне.