Оксана Аболина - Хокку заката, хокку рассвета

— Я сегодня слил всю информацию об экологах диким, — сообщаю я. — Наверное, она уже в Мировых сетях.

— Зачем? — повторяет свой вопрос Гамаюнов.

— Чай будешь? — спрашиваю я.

Я не знаю, что мне делать дальше. С камерой, с Ягуаром, с остатком своей жизни…

Он пьет чай. Ест ветчину. Равнодушно жует, не чувствуя вкуса. В пустом мире нет вкуса.

— Экологи готовят переворот, а я не хочу жить при новом режиме, — говорю я, стараясь не смотреть на Гамаюнова. — Ты представляешь, что здесь будет, когда мы придем к власти? Я долго не проживу, у меня больное сердце. Почему бы не уйти с пользой?

Он тоже не смотрит на меня. Я упал на дно пропасти, разбился о камни и обнаружил рядом с собой разбившегося Гамаюнова. Мне его не жаль. Но, наверное, это легче, когда больно не только тебе. Он мешает ложечкой чай в стакане и думает… Берет в руки забытую мной на столе книгу Оруэлла.

— Это настоящая? — спрашивает он. — О которой ты мне говорил?

— Настоящая, — киваю я. — Когда работал цензором, сохранил для себя.

— Я так и не прочитал.

— Возьми, прочитаешь. Впрочем, не бери. Опасно. Найдешь в Общем мире.

Я по-прежнему ненавижу Гамаюнова, но разговариваю с Ягуаром.

— И чего ты добьешься? — хмуро спрашивает он. — Думаешь, экологи испугаются какой-то шумихи в Закордонье? Плевать они на нее хотели! Они могут хоть сейчас власть взять. Вон и повод есть — беспорядки во Внешнем.

— Беспорядки модеры подавят. Это стихийно. А экологи еще не готовы сейчас. Они ждут войсковые части — их быстро сюда не подтянешь. И испугаться должны не они. Испугаться должна элита.

— Чего ей пугаться?

— Блокады. Если на Западе поднимется сильный шум — а я уверен, что поднимется, у диких есть там свои каналы и свои люди… если поднимется сильный шум, против нас введут полную экономическую блокаду. И тогда наша элита останется без вот этой ветчины, без импортных струнников, без замороженных вкладов в банках, без операций по омоложению…

— Без чего?

— А ты думал, это только слухи, что нами управляют старцы? Так и есть. Социальный хоспинг — это для быдла. Если элита не захочет, она найдет способ не пустить экологов к власти. Договорится с китайцами, с арабами…

Ягуар молчит.

Я не знаю, о чем он думает.

Я не знаю, кто из них думает — Ягуар или Гамаюнов.

— Хочешь спасти страну? — недоверчиво хмыкает он.

Я пожимаю плечами. Как тут ответишь.

— Себя хочу спасти. Иногда смерть бывает достойнее жизни. Пафосно звучит, но это так… А если спасется кто-то еще…. Это будет неплохо.

— Не могу поверить, — роняет он. То ли о том, что я выступил против экологов, то ли о том, что я — Лорд.

Я молчу.

Он не знает, о чем я сейчас думаю.

Он не знает, кто из нас сейчас думает — Босс или Лорд.

За окном падает крупный пушистый снег.

— Что будем делать? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами. Он берет со стола листок с акварельным закатом. Он смотрит на хокку, но я уверен, что не понимает слов.

Мы молчим.

Мы не знаем, о чем думать дальше.

Мы не знаем, кто из нас кто.

На столе лежит закрытый Оруэлл. На стене висит мертвая кукушка и остановившиеся часы. У времени сломался механизм, и кто-то должен запустить его вновь.

— Что будем делать? — снова спрашиваю я.

— Я не буду тебя убивать, — отвечает он.

Встает и медленно кружит по комнате. Останавливается у окна. Смотрит на дождь.

— Я не могу убить Лорда, — говорит он. — Какая все-таки мерзость наша жизнь…

— В ней были и светлые моменты, — отвечаю я. — Помнишь, наши разговоры в сети? Раньше это называлось дружба. Я мог тебе доверить любые тайные мысли. Как и ты мне. Ну почему ты и Отморозок один и тот же человек?

— Ты тоже меня называл Отморозком? — криво усмехается Гамаюнов… нет, наверное, все же Ягуар.

Я смотрю на него без любви, но и без ненависти.

— Забавно, — говорю я в ответ. — Два отморозка, ненавидящих друг друга. И два самых близких человека в сети. Жизнь полна сюрпризов.

Мы снова молчим. Но на этот раз я знаю, о чем думает Ягуар. И он знает, о чем думаю я.

— Нужно довести дело до конца, — говорю я ему. — Ты же не хочешь остаться Гамаюновым? И я не хочу остаться Боссом. Это наш шанс, понимаешь? Ты должен меня убить, чтобы спасти людей. Одной информации недостаточно. Нужна бомба! Нужно, чтобы это убийство крутили по всем новостям. Нужно встряхнуть это чертово Закордонье, ты понимаешь это, Ягуар?

Впервые я называю его родным для меня именем.

Ягуар молчит. По-прежнему смотрит в окно и молчит.