Марина Ли - Детский мир

– Живучий какой, – пробормотала я, а Арсений весело хрюкнул. – Что?

– Как-то не заладились у нас взаимоотношения с твоей родней. Одного ты сама чуть не прибила, второго мы вместе вывели из строя…

– Они мне не родня, – напомнила я, и парень торопливо закивал. – И я не понимаю, что они здесь делают, когда должны быть совсем в другом месте.

Арсений, конечно, мог бы со мной поспорить, мол, с чего это я решила, что именно эти люди должны будут встретиться с Цезарем по истечении установленного времени, но он, видимо, как и я, понимал, что без дяди Серёжи там не обошлось бы. Поэтому парень ещё раз мазнул задумчивым взглядом по лицу моего недавно объявившегося родственничка и отвернулся.

– Пойдём к фонтану, – шепнул мне на ухо. – Оттуда сразу вся площадь видна.

– Пойдём, – не стала спорить я.

Мне не нужна была вся площадь, мне достаточно было широкой лестницы цесората, где должна была появиться моя сестра в сопровождении человека, которого я всю жизнь считала своим братом.

Довольно жёстким, если не сказать жестоким, строгим, придирчивым, но любящим. За его любовь я прощала ему многое, тем больнее было выяснить, что всё это было игрой. Ступенькой на пути к гипотетическому бессмертию, борьбой за власть.

Сашка, Сашка…

Я зажмурилась, внезапно осознав, как близко Цезарь был к тому, чтобы у него всё получилось. Ведь не окажись я той ночью в приёмной его кабинета, он точно нашёл бы способ убедить меня в том, что мы не родные брат и сестра. И добиться того, чтобы сегодня в цесорат вместе с ним, надев традиционно красное платье невесты, шла я, тоже не составило бы труда.

И я называю Тоську глупой, тогда как сама столько лет не замечала очевидных вещей.

– Ты в порядке? – встревожился Арсений, и я покачала головой.

– Нет. Не обращай внимания, просто я вдруг поняла, какая я всё-таки дура.

Северов сел на мраморный край бассейна, в котором плавали золотые рыбки, и усадил меня между своих широко расставленных колен. Я блаженно откинулась затылком на его плечо и, наполовину опустив веки, следила за зданием цесората.

А тем временем народу на площади становилось всё больше. Мы давно потеряли из виду и дядю Серёжу, и двух других инопланетных родственничков. Северов развлекался тем, что выхватывал из толпы знакомые лица и нашёптывал мне на ухо, кто из них и в каком звании состоит. Я сначала недоверчиво хмыкала, а потом заметила, что у всех мужчин, о которых говорил Арсений, были одинаковые чёрные лаковые ботинки, что пиджаки на широких плечах смотрелись как нечто инородное. Эти люди явно чаще носили военный китель, а не модные костюмы. То у одного, то у другого я замечала маленький кружок переговорника, приклеенный за левым ухом.

Когда же мимо меня, цепко стреляя глазами по сторонам, прошла моя наставница по борьбе, мне стало уже совсем не до смеха.

– Сень, здесь что, вся служба безопасности собралась?

– Не вся. Палача я пока ещё не видел…

Он вдруг прикусил мою правую мочку, а когда я вздрогнула, едва не выгнувшись от наслаждения, несдержанно застонал и зашептал, горячо щекоча дыханием кожу за ухом:

– Оль, я как подросток, честное слово. О чём бы ни думал, думается только о том, как я тебя…

– Северов! – неискренне возмутилась я. – Ты бесстыжий чёрт!

– Бесстыжий, – покаянно согласился он и вдруг произнёс совершенно другим тоном: – Слушай, а что все так затихли-то?

И действительно. Люди замерли, с ожиданием глядя куда-то поверх наших голов. Мы оглянулись и увидели открытую мобильную платформу, плавно летевшую на высоте крыш Кирса со стороны дворца.

– Цезарь всё-таки решил устроить шоу, – пробормотала я обречённо.

– Оленька, ну мы же знали, что с похищением сегодня ничего не получится.

Знали, только от этого знания легче мне не становилось. И понимая, что после сегодняшней церемонии Цезарь не оставит Тоську в Башне Одиночества, я внезапно осознала, что я скажу своим «родственникам», когда мы, наконец, с ними встретимся. Чего бы они от меня ни хотели, о чём бы ни потребовали, ничего не получится до тех пор, пока они не вернут мне мою Тень.

Платформа медленно опустилась перед зданием цесората, и из толпы раздался первый восторженный крик. И почти сразу же, словно из-под земли, выскочили журналисты, защёлкали объективы, зажужжали камеры.

«Как он всё это успел? – испуганно подумала я. – И зачем? Ведь говорил же, что не хочет праздника?»

Мы, как и многие другие, давно уже стояли на краю фонтана, чтобы видеть хоть что-нибудь, кроме чужих спин и того, что находится пониже, но Арсений всё так же крепко обнимал меня за талию. Именно его руки удержали меня от падения, когда один из репортёров, больно толкнув меня штативом, попытался втиснуться между мной и стоявшей слева от нас парочкой.