Владимир Топилин - Тайна озера Кучум

— А любой. Хошь, вон тот, Ахтын. Или вон тот, Ухбай. А может, даже сам Кучум. Какая разница? Раз родилась здесь, в гольцах, значит, и родина тут, в белогорье. Неважно, кто породил, главное, кто вырастил! А вскормили, воспитали горы. Так я говорю?

— Не знаю, — задумчиво ответил Филя — Может, и правда. А может, и нет.

Едет Уля за спиной Фили — рядом, на расстоянии двух корпусов лошадей. Слышит, о чём разговаривают братья, да не обращает внимания. Она безразлична к их рассуждениям. Всё внимание сосредоточено на тайге, которая окружает её со всех сторон. Как сухой ягель впитывает влагу вечерней росы, так и она воспринимает всем существом все запахи природы. Всё ей знакомо, всё вокруг родное. Ничто не ускользает от острого взгляда девушки.

Оценивающим взором определила урожай кедрового ореха, улыбнулась гроздьям таёжного винограда. Тайга кажется не зелёной, а коричневой от вызревших плодов. Подножья вековых гигантов усыпаны охристой падалкой, упавшей шишки так много, что негде поставить ногу. Этим пользуются лесные обитатели. Друг за другом, набивая щёки орехом, бегают полосатые бурундуки. Пышнохвостые белки, цокая, мечутся на нижних ветках. Горластые кедровки оглашают призывным треском подгольцовую мочажину. Пугая лошадей, из-под ног взрываются огромные глухари. Уступая место каравану, рявкнул и пошёл в скалы жирный, залоснившийся медведь. Перед самым спуском в долину, увлекая за собой собак, сорвался, затрещал рогами грациозный марал. Уля улыбается: она бесконечно счастлива. Здесь она чувствует себя просто и естественно. Наконец-то она дома!

Перед спуском в долину остановились. Здесь всегда все останавливаются, потому что нельзя пройти мимо того, что естественно прекрасно. Куда ни кинешь взгляд, вокруг — горы! Гольцы, как всегда, гордые, величавые, кажущиеся неприступными. Вершины — рубчатые, скалистые, каменные — уже покрыты первым снегом. Здесь, вблизи, они резко очерчены. Там, у линии горизонта, утонули в матовой, голубой дымке. Но везде, куда бы ни упал взор человека, красота и великолепие.

Внизу, под ногами, долина Туманихи, знакомые глаза трёх Бирюзовых озёр. На берегу верхнего — прииск. Бараки, дом, склады. Мелкими муравьями копошатся люди. В поисках золотого счастья старатели бергало кидают лопатами землю. У приземистого домика стоят олени. А рядом знакомый силуэт. Загбой! Как не узнать его маленькую фигуру? Около него маленькая точка: не то собака, не то оленёнок. Какой оленёнок? Это же ребёнок! Загбой привёз с собой из долины Хабазлака своего сына Шинкильхора! Рядом женщина, наверное, Ихтыма. А вон по глади озера скользит серая щепка. Это Ченка поплыла ставить сети. Всё как всегда.

И кажется Уле, что это она уже когда-то видела, что всё это уже с ней происходило. И не было этих двух месяцев жизни в городе. Будто ездила она на белок Ухбай за черникой только на одну ночь: выехала вчера, а сегодня возвращается с полными потками сочной ягоды. И весь мир этот, реальный, существующий, с деревьями, реками, озёрами, островерхими гольцами, не может без неё жить так, как и она без него.

Так в чём же тогда смысл жизни? Быть вдали от тайги, в достатке, при удобствах, но мучиться, тосковать, медленно угасать. Или жить здесь, быть в постоянной борьбе со всевозможными трудностями, добывать себе пищу, но в душе испытывать наслаждение единением с природой. Кто знает настоящую истину?

Одно Уля понимает, что теперь не сможет жить в городе. Её родина — здесь. Горы — родной дом. Она не представляет себе другой жизни. И как прекрасно видеть зоркими глазами самые дальние линии голубого горизонта! Слышать лёгкий, волнующий душу разговор темнохвойного леса! Чувствовать томительный вкус увядающей осени! Воспринимать добро окружающих тебя людей. И дарить ответное тепло души тем, кто тебя любит. Наверное, в этом и заключается смысл жизни.

Не удержался Филя, снял из-за спины ружьё, взвёл курок, выстрелил в воздух. Крошечная фигурка у домика вскочила, настороженно застыла в немом ожидании. Смотрит Загбой сюда, на перевал, пытается выяснить, кто едет. Однако слишком далеко, не разобрать. Одно понятно: надо подживлять костёр, ставить казан, чайник. Приедут люди, с дороги надо подкрепиться. Накорми человека, поделись последним куском хлеба. А потом, в трудную минуту, он поделится с тобой. Так гласит закон тайги.

Засмеялся Филя:

— Эх, Загбой! Древняя твоя душа, встречай гостей!

Закинул за спину ружьё, хотел ехать вниз, по тропе, да вдруг приложил ладошку ко лбу, высматривая против солнца: