Андрей Волос - Победитель

— Ами-и-и-и-ин!

Няньки в лужах собственной крови лежали, как разломанные куклы, среди битых бутылок и деревянных обломков.

— Сволочи! Фашисты! Что вы делаете?!

Этот сдавленный крик тоже был страшен и гулок.

Плетнев оторопело перевел взгляд.

И в нескольких метрах от себя увидел Веру — в грязном, истерзанном врачебном халате, она стояла, жестом отчаяния прижав ладони к лицу.

Аникин, Первухин, Симонов и Голубков остановились у барной стойки.

Вера медленно шла туда же. Он шагнул навстречу.

— Вера?!

Плетнев оглянулся — и снова увидел товарищей… мертвые тела мужчины… мальчика… рыдавшую над ними женщину… Обломки развороченного бара… Тела еще двух женщин среди осколков стекла… Это все они?.. Это они сделали?..

Завод кончился — и кончился внезапно. Примерно так, наверное, чувствует себя игрушечный клоун, когда пружина в нем полностью раскрутилась.

Он бессильно опустил автомат.

Вера медленно подошла, глядя на него так, будто не верила своим глазам.

— Саша?! Это ты?! Это все вы?..

— Подожди, — растерянно пробормотал он. — Постой. Это просто… ты почему здесь?!

В глубине коридора за ее спиной он увидел две смутные фигуры. Их выдали белые портупеи. Они не стреляли. Может быть, они хотели сдаться. Но он не мог рисковать.

Прервавшись на полуслове, Плетнев отшвырнул ее к стене и навскидку ударил по ним из автомата.

Вера сползла на пол, закрывая лицо руками.

Гвардейцы тоже попадали, широко разбросав руки и с грохотом выронив оружие.

Аникин с Первухиным, на бегу добавив каждому из них по короткой очереди, бросились в глубь какого-то аппендикса, а Плетнев схватил Веру за руку и силой потащил за собой.

— Быстрей! Тут не место!

Дверь в конференц-зал была открыта. Он осторожно заглянул.

Да, зал был пуст.

Затолкнул ее в помещение. Он чувствовал, как ее колотит.

— Ну все, все, — сказал Плетнев. — Все. Все кончилось…

Проклятые лампы мигали, и в их неверном свете он продолжал ощупывать взглядом каждый угол.

И вдруг заметил, как шевельнулась темная штора. Едва приметно шевельнулась! Как он не подумал об этом сразу!

Он сделал шаг, загораживая Веру, и одновременно выпустил в штору две короткие очереди.

Вера вскрикнула от неожиданности.

Штора начала надуваться плавным пузырем… и вот уже чье-то тело стало медленно вываливаться из-за нее, одновременно срывая с карниза. Падавший конвульсивным движением отвел от лица ткань — и Плетневу показалось, что в этом лице, искаженном гримасой боли и удивления, он узнал Кузнецова!

Человек бросил на него гаснущий взгляд. Тело еще пыталось сопротивляться смерти, старалось удержаться на ногах.

Кто-то закричал откуда-то справа, с пола из-за трибуны:

— Не стрелять! Свои-и-и-и!

Он растерянно опустил автомат.

Вера закрыла рот ладонью, сдерживая крик.

— Николай Петрович!

Человек из-за трибуны кинулся к падавшему, попытался удержать — и вместе с ним обрушился… Уже на полу привалил к стене.

Голова убитого висела.

— Николай Петрович? — тупо пробормотал Плетнев.

Вера тоже подбежала, взяла его руку… подержав, безнадежно опустила на пол. Повернулась к нему, бросила взгляд… отвернулась…

Собственное лицо казалось ему окаменелым. Он провел ладонью по щекам, посеченным множеством мелких осколков камня и железа, по лбу… всюду кровь и копоть… Медленно снял каску вместе с кожаным подшлемником.

Подошел к телу Кузнецова и сел рядом, прислонившись к стене.

Автомат положил справа.

Он не понимал, что произошло. Нет, не так. Он понимал. Но понимал и другое — этого не может быть! Не может здесь быть ни Веры, ни Кузнецова! Это какой-то сон! Кошмарный, страшный сон! А если сон, то когда он начался?

Наверное, так сходят с ума — его крепкое, холодное, его специальным образом выкованное сознание мутилось и раздваивалось… Что они наделали?.. Они выполнили приказ, ничего больше… Да, но что они наделали?.. Выполнили приказ, вот и все… Нет, он не об этом, он хочет понять: что они наделали?..

Каменно уставившись в какую-то точку пола, Плетнев достал из кармана штанов полупустой магазин и горсть патронов. Руки начали совершать заученные движения — точь-в-точь робот, дорабатывающий программу.

Щелк! Щелк! Щелк!

Это тоже сон?

Пальцы правой руки кладут патрон в приемное гнездо магазина; большой палец левой руки, держащей магазин, досылает его внутрь.

Капли пота щекотали шею.

Магазин был уже полон, но пальцы неустанно и механически выполняли затверженные действия. Он не замечал, а патроны один за другим попусту падали на пол.